СЛЕДСТВИЕ

Игра

Прошел ноябрь. Кажется, я писал — простыл основательно и приболел. День рождения, 22 ноября... Пришли Раиса (жена), Сима (дочь) — в присутствии инспектора, как всегда, поговорили о наших семейно-родственных делах. Принесли, конечно, разной еды, да кусок-то в горло не лезет. Чтобы не огорчать, что-то съел. Пришлось им все забрать домой — в камеру-то нельзя вносить таким способом передачи: порядок, процедура.
И вот после основательного перерыва, следователь вновь допрашивает меня. И все — об одном и том же. Правда, некоторая новинка. Мои дневниковые записи. Но предъявляет мне их не целиком, а разрозненными частями. Показывает еще какие-то бумаги, совершенно непонятные, даже с “загадочным” текстом, поясняет: “Это все с вашего стола, Руслан Имранович, изъято”... В общем, пусть читатель сам оценит.

1 декабря.
После прогулки: “Руслан Имранович, к вам пришли”. Дверь открывается... Знакомыми путями в кабинет следователей...
Вопрос следователя: — Вам предъявляется рукописный текст, исполненный на стандартном листе бумаги, который начинается словами: “...Дорогие москвичи...” и заканчивается “...Увидел Константинова”.
Ознакомившись с текстом, что вы можете пояснить по этому поводу?
Ответ: — Рукописный текст исполнен мною. Скорее всего, судя по последней фразе, эта запись в самой общей форме того выступления, которое я уже в 17 часов сделал с балкона здания Верховного Совета РФ, получив сообщение о взятии мэрии. Сообщение о взятии мэрии, а позже и “Останкино” я получил от Баранникова В.П. у себя в кабинете. Баранников, также как и я, был недоволен тем, что люди ушли от здания Верховного Совета и оставили его без защиты. Я отрицательно отнесся к захвату мэрии и “Останкино”, поскольку наша задача заключалась в том, чтобы удержать людей вокруг “Белого дома”. Это подтверждается написанной мною и предъявленной мне запиской, исполненной на стандартном листе бумаги, которая начинается словами: “Уражцев зашел...” и заканчивается словами: “...попытался успокоить”, состоящей из четырех пунктов:
1. “Удержать людей...” 4. “Удержать людей вокруг “Белого дома...”
Моя позиция, заключающаяся в том, что я, во-первых, был принципиальным противником захвата каких бы то ни было объектов и, во-вторых, что я не призывал к их захвату. Я стремился удержать людей вокруг “Белого дома”.
Вопрос: — На указанном листе бумаги в верхней его части имеется запись: “Руцкой призвал людей брать штурмом мэрию и “Останкино”, организоваться для этой цели”. Что Вы можете пояснить по поводу этой записи?
Ответ: — Трудно пояснить — слишком обрывочная запись. Но попробую. Но сперва хотел сказать следующее. Предъявленное мне обвинение в том, что я организовал незаконные вооруженные формирования и выдачу стрелкового оружия, принадлежащего департаменту по охране объектов Верховного Совета Российской Федерации, лицам, не имевшим права на ношение и хранение огнестрельного оружия, является абсурдным. Председатель Верховного Совета не мог иметь и не имел никакого отношения к оружию. Даже до событий 21 сентября 1993 г., когда отдельные депутаты обращались ко мне с просьбой выдать оружие в целях личной безопасности, я направлял их в департамент охраны объектов Верховного Совета Российской Федерации. В период с 21 сентября по 4 октября 1993 г. я строго руководствовался Конституцией Российской Федерации, решениями Х Съезда народных депутатов РФ, и никаких противоречий между моими действиями и решениями Х Чрезвычайного Съезда не было. До ухода из здания Верховного Совета 4 октября 1993 г. Х Чрезвычайный Съезд народных депутатов оставался высшим органом власти, которому обязаны были подчиняться все органы государственной власти на территории Российской Федерации.
Вопрос: — Из этой записки следует, что в 16.00 к вам заходил Уражцев. Он заходил к вам до вашего выступления с балкона “Белого дома” 3 октября 1993 г. или же после вашего выступления?
Ответ: — Судя по записи, Уражцев заходил ко мне в 16 часов до моего выступления с балкона “Белого дома”, которое состоялось в 17 часов. Уражцев подтвердил ранее полученное известие о взятии мэрии. Насколько я помню, в это же время ко мне в кабинет зашли Баранников, Руцкой и Дунаев, с которыми мы обсудили ситуацию после того, как демонстранты взяли, как было сообщено, мэрию и “Останкино”, и вокруг “Белого дома” осталось мало людей для защиты. Вот в этом контексте следует понимать отырвочную запись в правом верхнем углу, на которую ссылалось следствие, задавая мне этот вопрос.
Это подтверждается заключительной фразой: “Баранников разнервничался по поводу призывов Руцкого с балкона взять штурмом мэрию. Люди пошли и оказались отсеченными омоновцами. Попытался успокоить”. Моя запись: “Удержать людей вокруг “Белого дома” свидетельствует о желании удержать людей у Дома Советов для защиты конституционного строя, с целью не допустить возможного силового захвата здания парламента. А захват мэрии никак не мог вписаться в эту задачу и, более того, ослаблял охрану здания Верховного Совета. Все другие записи, кроме тех, по которым я дал показания, и записи, предъявленыне мне на вышеуказанном листе, — это форма реагирования на то, что уже случилось, или на то, что мне стало известно. Это записи свидетельствуют о правильности показаний, данных мною с 4 октября 1993 г. Прошу произвольно не толковать эти отрывочные конспектные записи, содержание которых не может быть ясным никому, кроме автора.
Поясняю в связи с предъявленной запиской, что выступления Руцкого и каких-либо его призывов я лично не слышал.
Вопрос: — Вам предъявляется обнаруженный в вашем портфеле- дипломате лист бумаги с записями, которые начинаются словами: “...15.30. Пресс-конференция прервана появлением Руцкого — по радиостанции слышны команды “стрелять по демонстрантам” и заканчиваются словами: “...Будем продолжать реформы, укреплять демократический строй”. Что вы можете пояснить по поводу этих записей?
Ответ: — Прежде всего, речь идет о дневниковых записях, которые я делал более-менее регулярно по следам событий. Для того, чтобы я мог логично объяснить свои записи, прошу предоставить мне мои дневниковые записи, которые оставались в моем служебном кабинете, в полном объеме.
Вопрос: — Вам предъявляются обнаруженные в вашем служебном кабинете ксерокопии следующих документов:
1. “К активизации усилий по подавлению путча...” и заканчивается словами: “...чтобы быстрей забывали о происшедшем”. Текст на трех листах.
2. “О преодолении определенных недостатков в движении против государственного переворота”, который начинается словами: “Срочно и крайне важно!!!” и заканчивается словами: “...обязывающие требования”. Текст на семи листах.
Ознакомившись с ними, что вы можете пояснить?
Ответ: — Я уже говорил: предоставьте все дневниковые записи — тогда можно будет пояснить... Ну, а здесь, по-видимому, речь идет о каких-то предложениях, сформулированных группой депутатов или экспертов. Таких предложений было много, чаще всего я не имел возможности их читать, поэтому передавал такие документы членам Президиума Верховного Совета, моим заместителям.
То, что вы предъявили — это, видимо, части записки, доклада. Предъявите весь документ.
Вопрос адвоката: — Скажите, пожалуйста, что вам известно о радиопереговорах, которые велись между работниками милиции по служебной радиосвязи?
Ответ: — После моего выступления с балкона здания Верховного Совета в четверг, 3 октября 1993 г., когда я возвращался к себе в кабинет, мне сообщили, что у “Останкино” идет бой. Я тогда быстро прошел к Руцкому в его служебный кабинет. Он сидел у радиостанции, которая была включена на “милицейскую” волну. Были слышны пулеметные очереди и переговоры сотрудников милиции. Постоянно вызывались: “Дунай”, “Утес”, “Шмель”. Раздавались команды: “Слева от кустов большое скопление людей”, после чего следовало: “Стреляй длинной очередью”. Руцкой вмешивался, отменял эти команды, призывал не стрелять по людям, говорил о переговорах. В ответ раздавались брань и оскорбления. Насколько я помню, сотрудники Руцкого переговоры работников милиции записали на магнитофон. Это могут подтвердить лица, находившиеся в кабинете Руцкого — Воронин, Агафонов, Сыроватко, Коровников и другие. В этом момент мне дали радиотелефон, и кто-то соединил меня с командующим Московским военным округом Кузнецовым. Я его попросил прислать войска с тем, чтобы они встали вокруг Дома Советов и не дали возможности расширить кровавое столкновение. Кузнецов сообщил, что Коллегия министерства обороны заняла найтральную позицию, и войска участвовать на чьей-либо стороне не намерены. Но после моих настоятельных призывов и напоминаний о необходимости защиты Конституции он сообщил, что посоветуется с Коллегией, как быть. Больше на эту тему я с ним не разговаривал. Это еще раз подтверждает, что я занимал последовательную позицию, направленную на предотвращение насилия.
Вопрос адвоката: — Как вы считаете, должны ли быть эти пленки с записями приобщены к материалам уголовного дела с целью объективного, полного и всестороннего исследования всех обстоятельств дела?
Ответ: — Обязательно должны быть приобщены к материалам уголовного дела. Это необходимо для того, чтобы вскрыть историю жестокости омоновцев и объективно восстановить хронологию событий, развязанных кремлевскими заговорщиками, и показать, что кровавые столкновения у “Останкино” начались до моего выступления с балкона “Белого дома”...
Все это было не важно с позиций моей виновности или невиновности, а с точки зрения действий в целом высшей государственной власти, каковой являлся Х Чрезвычайный Съезд, и деятельности Верховного Совета — Парламента. Мои гонители и хулители не просто избавлялись от меня, бросив в тюрьму, но они хотели еще и доказать “экстремизм” законодательной власти на моем образе.Вот почему я просто не имел права на пассивность — вот здесь я был уже бескомпромиссен и полон решимости отстоять свою честь, честь нашего парламента.
В более широком смысле, конечно, я мог приводить и вполне законные и логически обоснованные аргументы: Ельцин отрешен от должности президента с соблюдением всех правил и процедур, законов и статей Конституции. Он не подчинился Закону. Поднял мятеж в МВД, войсках, узурпировал власть у Х Съезда, у и.о. Президента Руцкого, они и призвали на помощь народ, коль скоро армия заняла “нейтралитет”. Какие тут обвинения? Все логично.
Но я понимал нелогичность мышления нашего гражданина. Если с точки зрения собственно Закона эта аргументация выглядела безукоризненной, то с точки зрения общества она была уязвимой — она покоилась на использовании силы для выдворения узурпатора из Кремля. Если бы мы действительно на это пошли — я бы не колеблясь использовал эти аргументы. Но вся беда в том, что 12 дней выдержав тяжелейшую осаду, на 13 день кое-кто “сорвался” на провокацию — атаку. И в результате в общественном мнении мгновенно создался образ “парламента-агрессора”. Я говорю “мгновенно”, потому что он уже почти был создан ранее, в результате бесконечных пропагандистских трюков; не хватало “завершающих мазков” маэстро-”художника”. Вот они и появились: мэрия, “Останкино”, еще что-то... А ранее — штаб ОВС СНГ.

Видеопленки о событиях 3 октября

13 декабря.
Лысейко предъявляет видеопленки в присутствии адвокатов Фомичева и Садкова. Все опечатаны. Изъяты у иностранных журналистов: французских, японских, германских, итальянских и других. Просматривали часов 5. Все смонтированы, везде одно и то же: мое выступление на балконе “Белого дома”. Слышен мой голос, в частности, фразы, где я выражаю уверенность, что армия займет Кремль. Ну и что?
Никаких доказательств моей вины нет. Абсолютно никаких. Лысейко это признал, увидев, что я развеселился к концу показа видеокассет — пустое занятие! Кстати, нигде в пленке не зафиксировано время. Ну, это “убрали” уже до того, как они попали к Лысейко. Скорее всего, в ГУО, которое, похоже, превращается в управление политического сыска.
Трудно смотреть эти пленки — память возвращает к тем недавним дням, напоминает о бездарно утраченных возможностях победы демократии. Шансы у Ельцина были ведь невелики — он и победил-таки не в силу умных решений его подчиненных, а в силу полной несостоятельности “исполнительной части” Сопротивления. Поэтому вплоть до полудня 3 октября на “Кубинке” держал два самолета: я-то знаю, трусоват. Кружится голова от этих “тяжелых мыслей”, чувство огромной вины перед людьми, которые так надеялись на нас — а мы не оправдали их надежд, картины расправы “стражей порядка”, видимые ошибки сопротивления — все это буквально разрывает голову...
Следователь отрывает меня от этого.
Вопрос: — Вам демонстрируется видеозапись к событиям 3 октября 1993 года в г.Москве, представленная свидетелем Тихомировым О.Г. (ЛВ-4). Просмотрев ее, что вы можете пояснить?
Ответ: — Никаких новых доказательств обвинения я не увидел и не услышал. Как выяснилось, в период моего выступления была уже взята мэрия г.Москвы, а в “Останкино” уже шли бои. Более того, представленная мне видеопленка еще раз доказывает абсурдность предъявленного мне обвинения. Следствие уходит от выявления сути событий 21 сентября — 4 октября 1993 года, буквально выталкивает из процесса главного виновника преступления — Кремлевское руководство, которое, подписав Указ № 1400, положило начало трагедии. Х Чрезвычайный Съезд на основе заключения Конституционного cуда отрешил от должности Президента Ельцина. Он перестал с этого периода быть носителем власти — его действия отныне стали незаконными. Не подчинившись решениям Х Съезда, Ельцин превратился в мятежника. Войска МВД, блокировавшие Х Съезд как высший орган государственной власти, избивавшие людей, а затем и расстреливавшие их по приказу Ельцина, также перестали быть исполнителями закона, превратившись в незаконные вооруженные мятежные формирования. Поэтому обвинение полностью несостоятельно в части утверждения, что Председатель Верховного Совета призывал демонстрантов не подчиняться “законным властям”, организовывал “массовые беспорядки”. Организаторами массовых беспорядков явились сами части МВД, выполняющие незаконные распоряжения Ерина и Кремля. Им и следует предъявлять соответствующее обвинение. Выступление Председателя ВС, в том числе и зафиксированное на пленке, полностью соответствует решениям Х Съезда, направлено на восстановление конституционного строя и прекращение беззакония. Никаких иных трактовок показанное вами мое выступление не допускает. Неправомерны попытки рассматривать действия Председателя ВС в отрыве от решений Х Съезда народных депутатов — они полностью соответствуют решениям Х Съезда и Конституционного cуда. Если руководствоваться логикой следствия, надо предъявлять обвинение всему Съезду. Предъявленное мне обвинение в целом несостоятельно и по той причине, что Председатель ВС, сам являясь представителем высшей законной власти, не может организовывать и призывать людей против законной власти — “против самого себя”, поскольку он и есть законная власть. Все это говорит (доказывает), что в отношении меня совершена политическая расправа, направленная на увод от наказания истинных виновников трагедии 21 сентября — 4 октября 1993 года. Требую незамедлительного своего освобождения из заключения.
Вопрос: — При просмотре видеозаписи в кадре видны уличные часы, которые показывают время 15 часов 21 минута. Где Вы в это время находились и чем занимались?
Ответ: — У следствия имеются исчерпывающие доказательства того, что с 15 до 16 часов у меня была ежедневная пресс-конференция.
Вопрос: — На видеозаписи имеется ваше выступление с балкона “Белого дома”, которое начинается словами: “Дорогие москвичи...” и кончается словами: “...спасибо Вам большое”. В какое время было ваше выступление?
Ответ: — 3 октября 1993 года в 16 часов у меня закончилась пресс- конференция, и это выступление могло быть только после 16 часов 3 октября 1993 года. Скорее всего, в 17.00.
Вопрос: — В вашем выступлении на балконе “Белого дома”, как вы утверждаете, после 16 часов 3 октября 1993 года, имеются следующие слова: “Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки, чтобы штурмом взять Кремль, находящийся во власти узурпатора, бывшего президента Ельцина, ныне — преступника”. Понимали ли вы, что этот незаконный призыв может привести к кровопролитию?
Ответ: — Вы странным образом подчеркиваете свою лояльность незаконному режиму. Как же может быть “незаконным” мой призыв изгнать из Кремля Ельцина, если есть решение Конституционного суда о незаконности его Указа № 1400, есть решение Верховного Совета о его незаконности. Есть решение Х Съезда народных депутатов, а Съезд — это, я напомню вам, в соответствии со ст.104 Конституции Российской Федерации — это высшая государственная власть в стране. Поэтому, с точки зрения Закона — мое выступление безукоризненно. И вы, следователь, это прекрасно знаете. Если вы будете продолжать задавать мне провокационные вопросы, я потребую вашей замены.
Теперь конкретно, что я имел в виду. Общий смысл множества обращений и Х Съезда, и моих писем к военачальникам заключался в том, чтобы войска расположились вокруг “Белого дома” и предотвратили кровавые столкновения. Поэтому я надеялся, что столь сильное обращение к военным с упоминанием о штурме Кремля, заставит их отказаться от нейтралитета и позволит расположиться вокруг “Белого дома”.
К тому же, один военный, полковник, которому я доверяю, непосредственно перед моим выступлением мне сообщил, что сразу же после взятия мэрии демонстрантами Ельцин буквально уговаривал, принуждал полк военных вертолетчиков нанести ракетно-бомбовый удар по парламентскому дворцу. Это была исключительно важная информация — надо было что-то предпринять: прямо сказать об этом в своем выступлении я не решился — можно было напугать людей. Но мое упоминание о штурме Кремля, который надлежит осуществить армии, было продиктовано этой информацией и стремлением подтолкнуть армию к тому, чтобы она, наконец, приступила к выполнению своего конституционного долга. Каждый воин, принимая присягу, говорит: “Клянусь защищать Конституцию...”. Там не говорится, что воин должен молча смотреть, как мятежник-президент топчет эту самую Конституцию, на которой, кстати, так же как и любой молодой солдат-новобранец, присягал. Так что здесь вы не сможете мне приписать ничего такого, что расходилось бы с нашими законами, Конституцией. Если бы армия вмешалась — Ельцин вынужден был бы приступить к настоящим переговорам, а не играл бы в эти переговоры через второстепенные фигуры.
Вопрос: — В вашем выступлении на балконе “Белого дома” имеются следующие слова: “Я прошу организоваться для того, чтобы взять мэрию и “Останкино”. Что вы по этому поводу можете пояснить?
Ответ: — Когда меня попросили выступить на балконе “Белого дома” после 16 часов 3.10.1993 года, как я ранее уже говорил, мне сообщили, что взяты здание московской мэрии и “Останкино”. И поэтому смысл моего выступления заключался в том, чтобы установить контроль законных властей — Верховного Совета, аппарата Руцкого. Кстати, это подтверждается тем, что мне во время, указанное мной в показаниях, предлагали немедленно выступить по телевидению с обращением к народу. Я согласился и даже стал готовиться к выезду в “Останкино”. Все это было до моего выступления на балконе парламентского дворца. Поэтому взятие мэрии и расстрел мирных людей, осуществленный по приказу Ельцина-Ерина у “Останкино” не связаны и не могут быть связаны с моим выступлением на балконе “Белого дома” после 16 часов (а точнее — в 17 часов). Но если бы я даже прямо призвал людей к этому — вы и в этом случае не могли бы меня обвинять: нет никакой причинной связи между тем, что я говорил, или — что я мог сказать, — и состоявшимися событиями у мэрии и “Останкино”.
Вопрос: — Кто вам предложил выступить по телевидению?
Ответ: — Кто-то из группы депутатов, которые непрерывно заходили ко мне в кабинет, после того, как мы все услышали о взятии мэрии и “Останкино” — Виктор Югин, Иван Савченко и др. И, кажется, пресс-секретарь Константин Злобин. Я дал согласие секретариату готовиться к выезду в “Останкино”. Но меня отговорил от этого руководитель пресс-службы Верховного Совета Юрий Мареченков. Он попросил разрешения самому выехать на место — в “Останкино”, узнать обстановку, подготовить мое выступление. Я такое разрешение ему дал, и он уехал. Вернувшись со многими приключениями, он тоже рассказал мне о трагедии, разыгравшейся у телецентра.

Ламберт

... Ламберт, сподвижник Кромвеля, подверг суровой блокаде английский парламент — никто так и не смог выйти из него. (Хотя туда пускали — для подвоза продовольствия и т.д.). Генерал Монк объявил, что будет защищать парламент. Первый был носителем деспотизма, второй — республиканской идеи. Ламберт опирался на оппозицию в Лондоне и, естественно, на столичную чернь, люмпенов. Монк же укрепился в провинции, в частности, в Шотландии и опирался на здоровые силы в Лондоне, которые не хотели, чтобы вослед паденияю монархии пал и парламент, хотя он (Монк) и не был вместе со своими соратниками фанатичным сторонником республиканизма.

Две линии
в общественно-политическом развитии...

Речь идет о двух линиях прогресса в обществе. Во всех государствах, развивающихя на эволюционной основе, мы видим эти две линии развития. В древнем Риме — две линии развития: оптиматы и популяры. В России — тоже две линии развития? Несомненно. Но они очень переплетены. Иногда лидер одной линии развития резко перескакивает на другую линию развития, оставаясь в общественном мнении сторонником прежних идей.
Когда Ельцин из защитника бедных, проводника демократии превратился в гонителя бедных и душителя свободы? И какая линия ему противостоит, кто носитель этой другой линии?
Беда в том, что общество не торопится осуществить анализ “Что такое Ельцин?” Оно как бы боится обнаружить что-то страшное. И оставаясь в неведении (только подозревая об этом страшном), тешит себя иллюзиями: “может быть, что-то не так?” Однако такая оценка (или анализ) ускорилась бы, если бы появился мощный лидер, представляющий, допустим, четко выраженную другую линию развития, скажем, лидер “оптиматов”, если исходить из того, что Ельцин остается лидером “популяров”. Я, правда, таких не вижу пока — хотя среди региональных политиков знаю много способных людей. Со многими был в самых дружелюбных отношениях, помогал чем мог, присматривался.

15 декабря
Вопрос следователя: — Вы просмотрели видеозапись. Какие вы имеете замечания?
Ответ: — Видеозапись просмотрена мною от начала и до конца. Отмечаю, что пленка имеет явные следы монтажа, а затем переписана заново на новую пленку. Это доказывается разорванностью, нелогичностью отдельных эпизодов и очевидностью изъятия невыгодных моментов.
Вопрос: — При просмотре видеокассеты (время с начала просмотра — 4 мин 8 сек) имеется запись вашего интервью, начинающегося словами: “Волнительные, возбужденные...” и заканчивающегося словами: “...конституционный порядок”. Понимали ли вы, что дача указаний на места не подчиняться Указу № 1400 может привести к непредсказуемым событиям?
Ответ: — Это провокационный вопрос. Вы как юрист знаете незаконность Указа № 1400 и тем не менее заранее исходите из наличия моей вины. Хотя за два месяца смогли убедиться, что предъявленное мне обвинение безосновательно и не смогли привести ни одного доказательства моей вины. Прошу немедленно освободить меня из-под стражи...

Перелом

... Действительно, середина декабря оказалась переломной в части, касающейся обвинения Председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова. Что я имею в виду? А следующее. Многочисленные допросы не могли дать следствию ни малейшего шанса на успех. Но я прекрасно знал традиции нашего дознания и следствия — накопление огромного количества фактического материала, нагромождение фактов, подчас подтасованных, витиевато составленное обвинительное заключение, массовая пропаганда в обвинительном уклоне — и, глядишь, “следствие справилось с поставленной задачей” — послало дело в суд. Во всяком случае, для общественного мнения уже есть предмет для сомнений — а может, Хасбулатов, действительно, послал невинных людей на смерть? Уже, как видите, не здорово. К тому же, по старой традиции, следствие даже меня, Председателя Верховного Совета, поставило в положение защищающегося, арестовав и заключив под стражу, не имея на то законного права.
Помнится, когда менее через час полсе того, как меня бросили в “Лефортово”, ко мне приехал помощник генпрокурора Владимир Казаков, я спросил его:
— В каком качестве вы меня допрашиваете?
Казаков отвечает:
— В качестве свидетеля, Руслан Имранович!
— Свидетеля? Для этого надо меня арестовать, окружить взводом автоматчиков и в сопровождении бронетранспортеров везти в “Лефортово”?
— В качестве свидетеля, Руслан Имранович!..
“Новая власть” показывала всем свою “силу”, “новый порядок”, наплевав на понятие “презумция невиновности”, не говоря уже о законе, охраняющем депутата, и Уставе СНГ, в соответствии с которым на Председателя Межпарламентской Ассамблеи распространяются международные права. Этот арест был произведен демонстративно, с целью создать мнение, что правда — на стороне следствия.
Казанник, санкционировав мой арест, показал свое полное пренебрежение к закону, поставил, вопреки Закону, в выгодное положение своих следователей по сравнению с защитой. Вопреки закону, они сделали так, что не обвинение должно было доказывать, что я виноват в конкретных действиях, а я должен был доказывать, что я не виновен в приписываемых мне действиях. Поэтому следственный процесс сместился в сторону моих доказательств невиновности — типичная практика эпохи, когда в теории и судебно-правоохранительной практике господствовали идеи Вышинского. Поэтому следствие мало отличалось от того, которое велось по аналогичным делам к примеру, следователями Берии и Ежова.
Изнурительная борьба со следователем Владимиром Лысейко изрядно надоела мне. А его, по-моему, измучила. Нужен был, помимо мелких штрихов, непрерывно опровергающих его обвинительную версию, какой-то прорыв.
Суть же обвинения вращалась вокруг всего лишь одного эпизода. Эпизод этот — известное мое выступление 3 октября с балкона “Белого дома” перед демонстрантами, прорвавшими омоновские заслоны.
Так вот, Лысейко стремился доказать: во-первых, мое выступление послужило сигналом для захвата мэрии и начала событий в “Останкино”; во- вторых, оно (мое выступление) повлекло кровавые последствия.
Мне предъявили почему-то заключения экспертов относительно причин наступления смерти большого количества людей. Интересно и то, что среди них попадались случаи, когда указывалось, что смерть наступила где-то в районе станции метро “Речной вокзал” от переохлаждения! В общем, несуразиц было множество. Когда я на них указывал, Лысейко мало смущался, добродушно смеялся... Такое складывалось впечатление, что следствие мало интересуется доказательной базой обвинения — нужен был только объем материала...

16 декабря
И вот 16 декабря раскрывается последний пакет, запечатанный, как это полагается, сургучной печатью. Это — видеоматериал, снятый телеоператором Министерства безопасности... Анатолий аккуратно вкладывает кассету в видеомагнитофон. Я довольно равнодушно начинаю смотреть... Но... картины начинают меня захватывать. Смотрю кадры: ...Наплывают люди — крупным планом. Множество людей, их тысячи. Слышны возгласы: “конец ельцинистской хунте!”, “фашизм не пройдет!”, “Вся власть — Х Чрезвычайному Съезду народных депутатов!”, “Ерина — повесить за расстрел мирных людей!”, видны соответствующие транспаранты...
Камера останавливается на цепи омоновцев, они как-то нерешительно переступают с ноги на ногу, топчутся на месте. При приближени демонстрантов — пытаются сопротивляться. Возникает короткая схватка, а затем — они убегают. Демонстрация обрастает новыми рядами — видно, как к ней присоединяются большие группы людей. Вот уже узнаю знакомые места — это на подступах к мэрии. Вдруг раздаются выстрелы — несколько человек из передних рядов демонстрантов падают, оператор показывает кровь. Она, показанная в цвете, буквально светится алым пламенем, губы молодого мужчины, схватившегося за грудь, что-то шепчут. Над ним склонились несколько человек. Потом они выпрямляются и указывают рукой в сторону громадины здания бывшего СЭВ — там сейчас мэрия. Возгласы: “На мэрию, на мэрию!” И тысячи людей бросаются на здание СЭВ — мэрию.
Оператор все показывает очень добросовестно и профессионально, без каких-либо перерывов в цепи событий у мэрии.
Люди вламываются в двери. Огромный грузовик таранит металлические ворота. Один разбивает автоматом большое окно-дверь — собственно, это единственный случай вандализма. Других нет. И вот уже через 3-4 минуты из дверей мэрии выходят милицейские, другие вооруженные люди, под конвоем демонстрантов. Никаких случаев избиений “пленных” видиокамера не показывает. Затем раздаются возгласы: “А теперь — на “Останкино”!”. Камера показывает, как выстраиваются люди в колонну, вижу знакомые лица — вот генерал Тарасов, Константинов... Колонна уходит вдаль. Видимо, на “Останкино”. Грустно видеть эту нелепость.
... Камера возвращается к демонстрантам, не ушедшим с колонной, — как я уже сказал, видимо, к “Останкино”. Эта часть демонстрантов направляется к “Белому дому”...
...Опять кадры. ...Люди идут весело, с песнями, плакатами и знаменами (и не только с красными, как постоянно пишут!). Оператор сопровождает их до самой площади “Свободная Россия” (названной так после агустовских событий 1991 года). Вот выходит Председатель Верховного Совета (то есть я) и начинает произносить речь. Оператор показывает время — 16.52. Все. То, что было ясно всем и давно, становится очевидным для Лысейко.
Адвокаты Фомичев и Сладков ликуют. Но я-то знаю, что не выпустят. Не для того посадили. Начнут что-то грязное придумывать, будут собирать, собирать “улики”, насобирают томов 100-200. Состряпают обвинительное заключение, пошлют в суд. А там — опять... год, два. А я буду сидеть здесь, пока не умру от тоски или еще от чего-нибудь... В общем, не особенно-то я и обрадовался тому, что следствие заходит в тупик.
Таким образом из снятой оператором Министерства безопасности видеокартины вытекало однозначно — демонстрация, шедшая на прорыв к “Белому дому”, была обстреляна из мэрии. Разъяренные убийством нескольких передовых участников, люди спонтанно бросились занимать мэрию. И заняли. Затем часть из них двинулась на “Останкино”, часть — пошла к “Белому дому”. И начало моего выступления на балконе “Белого дома” — точно указано на таймере оператора МБ — 16.52.
Время здесь играло особую роль — ведь следователям было очень важно, если не доказать, — что они оказались не в состоянии сделать, — то хотя бы вызвать какие-то сомнения: им надо было, чтобы Хасбулатов выступал на балконе “Белого дома” до взятия мэрии — и тогда... Тогда они полагали, что “справятся с делом”. Поэтому Лысейко самым добросовестным образом пытался доказать это. Использовалось все — попытки задавать вопросы типа: “Что вы делали утром 3 октября?”, “...в 8 часов, 9 часов, 10, 11, 12, 13?” и т.д.
Ну, скажите пожалуйста, попробуйте вспомнить, что вы делали вчера в 8, 9, 10 часов и т.д. — если в эти дни у вас не было лекций, если вы не гостили у друзей, если вы не заседали в Парламенте и т.д.? Чушь! Спрашивать о каждой минуте, часе у человека, который в течение одного часа, возможно, беседовал с 10-15 лицами; который находился в центре мировой трагедии, и который в эти самые часы думал о судьбах страны и принимал решения, казалось бы, способные повлиять на эти судьбы — ?! Ему, конечно же, надо было бы допрашивать не меня и не Руцкого. А совершенно других лиц — тех, кто считал себя победителем, совершив величайшее преступление — Ельцина, Черномырдина, Ерина, Грачева, Гайдара, Панкратова и т.д. Но допрашивали меня. И надо было отвечать. Конкретно, убедительно. И я это делал. Убедительно опровергал все доводы следователя. Ставил его в тупик. Откровенно говоря, вынужден был иронизировать. Правда, он это не всегда замечал или делал вид, что не замечает. Больше смущался его помощник — следователь из Сибири, Анатолий, совестливый парень, не скрывающий, что Председателя Верховного Совета не в чем обвинять. После просмотра видеокассеты оператора МБ Анатолий однозначно сказал, что надо прекратить дело — Лысейко цыкнул в ответ. Но был растерян, даже подавлен, сказал, что обо всем доложит руководству.
В общем, ситуация у следователей нелегкая, я им сочувствую, но помочь не могу. Их высокому руководству осталось одно из двух — или прекратить обвинение, или решиться на то, чтобы покончить со мной в тюрьме.
Следствие не сумело найти в себе мужества и объявить о полной невиновности Хасбулатова в предъявленном обвинении. Собственно, это и так хорошо всем было известно. Надо сказать, что на имеющейся фактической базе невозможно было предъявить обвинение. И следствие предпочло путь подгонки материалов через опросы других лиц, иногда случайных, вытягивание из них по крупицам нужных сведений, которые попадали в протоколы допросов свидетелей.

Продолжение декабрьских допросов

16 декабря. Продолжение допроса — комментарии к видеозаписям.
Вопрос следователя: — Вы просмотрели видеозапись, записанную оператором МБ. Какие имеются замечания?
Ответ: — Видеозапись мною просмотрена с начала и до конца. Замечаний и дополнений к видеозаписи не имею.
Вопрос: — В просмотренной видеопленке (время с начала просмотра 26 мин. 8 сек.) имеется запись вашего выступления с балкона здания Верховного Совета РФ, начинающаяся словами: “Дорогие москвичи...” и заканчивающаяся словами: “...преступника Ельцина”. Что Вы можете пояснить по этому поводу?
Ответ: — При просмотре видеозаписи видно, как задолго до моего выступления на балконе здания Верховного Совета, в котором я как-будто бы призываю к взятию мэрии, “Останкино” и Кремля, демонстранты, прорвав милицейские заслоны, ворвались на территорию мэрии и захватили ее. Затем слышны возгласы: “А теперь на “Останкино!”. Люди выстраиваются в колонну, и колонна движется, — видимо, на “Останкино”. Часть же людей идет к зданию Верховного Совета. Все это происходило по всем признакам между 15 и 16 часами. Сужу это по тому, что моя пресс-конференция около 16 часов была прервана шумным появлением демонстрантов, пришедших после событий у мэрии.
Это — первое. Почти одновременно с приходом на пресс-конференцию Александра Руцкого оказалось, что это те самые демонстранты, которых обстреляли из мэрии, ее и захватили.
Второе важное обстоятельство. На видеозаписи имеется таймер — точное время, когда я выступал на балконе здания Верховного Совета — 16 часов 52 минуты. Как показывает предъявленная мне видеозапись, к этому времени захвачена мэрия, а колонна демонстрантов организована и направлена к “Останкино”. Следовательно, мое выступление не могло оказать никакого влияния на оба эти события. Настаиваю на немедленном своем освобождении. Изложенные мною показания, а также последовательность на видеопленке с моими комментариями, подтверждаются статьей депутата Котельникова в газете “Литературная Россия” от 3 декабря 1993 года, который присутствовал на моей пресс-конференции. Прошу прибщить эту статью к делу...
Третье обстоятельство. Во всех предыдущих показаниях я говорил, что выступал после 16.00. Теперь, после изображения этого же времени, фиксирующего мое выступление в 16.52, этот факт установлен и сомнению не подлежит. И других свидетельств моего выступления в пределах 17.00 достаточно. Прошу это твердо усвоить и не пытаться манипулировать в дальнейшем...

18 декабря
Вопрос следователя: — Что вы можете сказать по поводу учета и сохранности оружия, принадлежащего департаменту по охране объектов Верховного Совета Российской Федерации?
Ответ: — Никакого отношения к оружию Председатель Верховного Совета не имел. Но после того, как этот вопрос стал приобретать какой-то особенный характер, вокруг него искусственно нагнетались страсти, по настоянию руководства Верховного Совета были осуществлены меры по учету и контролю оружия, имеющегося в здании Верховного Совета, с участием Генерального прокурора России Степанкова В.Г. и прокурора г.Москвы Пономарева Г.С. В связи с большим ажиотажем в прессе о якобы значительном количестве оружия в “Белом доме” я вызвал начальника департамента охраны объектов Верховного Совета Бовта А.Н. и просил его дать мне информацию по проблеме оружия. Бовт А.Н. мне сообщил, что нетабельного оружия в здании Верховного Совета не имеется, что и подтвердила проверка двух прокуроров. Такую же информацию дал и Ачалов В.А., который сообщил, что показывал имеющееся оружие прокурору г.Москвы. Предъявленное мне обвинение в том, что я организовал незаконные вооруженные формирования и выдачу стрелкового оружия, принадлежащего департаменту по охране объектов Верховного Совета Российской Федерации, лицам, не имеющим права на ношение и хранение огнестрельного оружия, является абсурдным. Председатель Верховного Совета не мог иметь и не имел никакого отношения к оружию...

Итак, в декабре произошел окончательный перелом в судьбе следствия, во всяком случае, в части обвинений, выдвинутых против меня.
Как известно, нам было предъявлено стандартное обвинение по ст.79 УК РФ “Организация массовых беспорядков, повлекших трагические последствия... Наказывается лишением свободы... от 2 до 15 лет”. Очень “удобная” статья. Выбирая ее, Казанник отнюдь не показывал себя гуманным человеком, как склонны были считать многие газетные и телевизионные журналисты. Попробуйте найти что-то иное в отношении высших должностных лиц государства, которые, в отличие от мятежников августа 1991 года, подавляли аналогичный мятеж...
Я неоднократно требовал увязки моего дела с указом № 1400, напоминал о понятии “причинно-следственная связь в уголовном процессе”. Отчетливо вспомнил содержание своей курсовой работы (III курс) на эту тему, когда учился на юридическом факультете МГУ им. Ломоносова. И, наконец, направил следующее заявление на имя Казанника, показал его адвокату Владимиру Фомичеву и передал следователю.

Генеральному прокурору Казаннику А.И.
от подследственного Хасбулатова Р.И.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Более двух с половиной месяцев ведется следствие по моему обвинению в “массовых беспорядках, приведших к жертвам”. Следствие наглядно демонстрирует нежелание разобраться с сутью трагедии — обстоятельствами подготовки и осуществления государственного переворота, совершенного на основе Указа президента № 1400 от 21 сентября со всеми трагическими последующими событиями в стране, включая смерть людей, установление диктаторского (автократического) режима в стране.
Следствие стремится осуществить грандиозную мистификацию: игнорируя причинно-следственную связь всего происшедшего от Указа № 1400 21 сентября, рассмотреть факты “мэрия” и “Останкино” как нечто изолированное, как действие толпы, направляемой отдельными руководителями “Белого дома”. Задача этой мистификации: лиц, совершивших тяжкие государственные и уголовные преступления в период с 21 сентября по 4 октября, “вывести” из сферы уголовного преследования, а их противоправные действия, способствовавшие ликвидации конституционного строя, приведшие к смерти сотен людей, массовому избиению, беспорядкам, террору, материальному и моральному ущербу, представить в обществе как “законные действия”. В то же время действия Х Чрезвычайного Съезда народных депутатов, Верховного Совета, и особенно Председателя Верховного Совета, цинично объявляются преступными, хотя деятельность Председателя ВС невозможно рассматривать в отрыве от работы самого Х Съезда народных депутатов, созванного единственно для защиты конституционного строя в стране и ликвидации государственного переворота.
Следователи не задали мне практически ни одного вопроса, направленного на выяснение сути событий 21 сентября — 4 октября 1993 г. Поэтому считаю необходимым, если у следствия имеется действительное намерение разобраться в моей роли как Председателя Верховного Совета во всех событиях 21 сентября — 4 октября, выяснить следующие обстоятельства:
— Кто конкретно принимал участие в Кремлевском заговоре против государственной власти в стране? (в соответствии со ст.104 Конституции РФ таковой является Съезд народных депутатов.) Когда созрел окончательно этот заговор? Первая попытка переворота 20 марта — это этап? Кто, кроме Ельцина, Филатова, Ерина и Козырева, составил ядро заговорщиков? Каковы операции “прикрытия” заговора? С какого периода и с какой целью были переброшены отряды ОМОНа из регионов (около 50 регионов) в Москву? Масштабы операций, их характер? Кто осуществлял? Кто координировал?
— Обстоятельства, связанные с появлением антиконституционного Указа № 1400 от 21 сентября: кто составители Указа? С кем согласован? Роль Черномырдина? (такая же, как и у Павлова в августе 1991 г.?) Какие статьи Конституции нарушал Указ? Какие законы? Какие статьи Уголовного кодекса предусматривают ответственность авторов Указа?
— Почему Президент не подчинился законным, конституционным решениям Х Съезда народных депутатов и не передал власть, как этого требовала Конституция, и.о. Президента? Кто повлиял на это решение? Почему Ельцин решился на мятеж? Почему решился опрокинуть конституционный строй Российской Федерации? Как сумел обеспечить мятеж в составе МВД? Какие действия были предприняты Ельциным и его мятежным окружением сразу после решений ВС, КС, и Х Съезда по отрешению Ельцина от президентских полномочий? Какие должностные лица, организации, ведомства были вовлечены в мятежные действия Ельцина? Использовался ли “зарубежный фактор”?
— Выявление плана по ликвидации конституционного строя Федерации: Кто разработал общий план? Из каких блоков состоит? Нейтрализация руководителей субъектов Федерации — кто этим занимался? Почему была сделана ставка исключительно на МВД и его омоновские части? Почему военное руководство 3-4 октября уступило домогательствам Кремля и отказалось от своей “нейтральной” позиции, занятой еще 21 сентября и проводимой вплоть до 3-4 октября?
— Кто отдавал приказы Ерину избивать и расстреливать всех подряд: депутатов, демонстрантов, журналистов, случайных людей, оказавшихся в зоне действий ОМОН?
— Выяснить, сколько людей было убито ОМОНом до эпизодов “мэрия” и “Останкино”. Сколько избито до смерти?
— Кто разработал план “Кровавая баня” — нападение на мэрию и “Останкино”? О том, что эта была спланированная провокация против “Белого дома”, свидетельствует следующее: ОМОН и милиция, успешно сдерживающие напор манифестантов, стремящихся на протяжении 2-х недель прорваться к “Белому дому”, вдруг 3 октября расступились; и более того, повели прорвавшихсся людей на штурм мэрии (кстати, там почти никого не оказалось!); затем здесь же раздались лозунги “На Останкино”! И начался средневековый поход через весь город. Провокаторы давно, похоже, подготовили кровавую встречу. Они даже ускоряли доставку несчастных “боевиков”, предлагая им автобусы (откуда они появились?). Так что Макашов с его тремя десятками “боевиков” оказался хорошим прикрытием для массового расстрела мирных людей с целью устрашения общества и введения террористических методов расправы с оппонентами.
Все это, связанное с этой операцией, требует исключительно тщательного расследования. В том числе надо установить точное число расстрелянных ОМОНом, особенно пулеметами БГПП, а также отрядом Макашова. По свидетельству очевидцев, почти все убитые — результат действий ОМОНа, возможно, других подразделений МВД. Роль персонально Ельцина (он “достойно” выполнил то, что не сумел Пуго в 1991 г.).
— Кто в Кремлевском руководстве препятствовал переговорам с Х Съездом народных депутатов, руководством Верховного Совета, когда 25-26 сентября в Кремле и на Старой площади стали доминировать панические настроения? Почему там отказались от “нулевого варианта”, предложенного Зорькиным с согласия руководства Верховного Совета? Кто оказывал на Ельцина решающее влияние? Надо подробно допросить этих людей.
— Cамого тщательного расследования требует тягчайшее преступление, совершенное 4 октября. Такого преступления не было совершено даже в сталинские времена. И все без исключения причастные к этим драматическим событиям (равно как и те, кто безучастно наблюдал, имея власть вмешаться), должны быть преданы суду. Какие были основания штурмовать здание Парламента, расстреливать его из танковых орудий (в центре густонаселенного города!). Похоже, что преступления 4 октября были совершены с единственной целью — “замазать кровью” армию (Грачеву пришлось сыграть роль Язова, которую старый маршал не захотел играть в августе 1991 года). Тогда ясно, почему Ельцин добивался ракетно-бомбового удара ВВС по “Белому дому” — и не добился этого. Сколько перебито в этот день защитников “Белого дома”? Сколько ранено? Все это не выяснено. Может быть, потому, что защитники “Белого дома” вообще не стреляли в нападавших? Да и было их в здании — горстка вооруженных! Выяснить роль спецчастей (“Альфа”, “К”, президентского полка ГУО, бейтаровцев), находящихся в ведении Кремля (Ельцин, Барсуков). Точное количество военнослужащих этих частей.
Разгром “Белого дома”, расстрел людей, находящихся в нем 4 октября, — это исключительно акт мести со стороны Кремля в отношении защитников Конституции и демократии, дикая расправа “победителей” над “побежденными”. Поэтому у Кремля было исключительно сильно стремление, чтобы в этих дьявольских, “победных” играх участвовало как можно больше армейских частей. Думается, эта затея не удалась. Около 10 залпов танков Таманской дивизии, хотя и бросили тень на армейское руководство, но, скорее, это “заслуга” лично Грачева. Все это надо выяснить. Я — свидетель того, как с самого утра 4-го (так же, впрочем, как и 3-го, когда бронетранспортеры расстреливали у “Останкино” мирных людей), и.о. Президента Руцкой по рации, на волнах радиостанции штурмующих “Белый дом”, призывал их не стрелять, сообщал, что никто не будет стрелять (и не стреляли) из здания Парламента; Руцкой утверждал о ведущихся с Черномырдиным переговорах, о том, что конфликт решается, просил, умолял, приказывал не убивать, не стрелять; он говорил, о сотнях убитых в “Белом доме”, просил допустить санитарные машины, врачей. В ответ — грохот танковых орудий, обстрел из пулеметов БМП, автоматического оружия. Все это должно быть тщательно расследовано не только следствием, но и независимыми экспертами и обязательно — Международным общественным Трибуналом, поскольку то, что я видел 4 октября, — это фашизм, порожденный политическим режимом ельцинского Кремля. И уйти от ответственности за содеянное Кремлю не удастся, даже если режим убьет Хасбулатова. Совершено преступление против человечности, против россиийского народа, против русского народа, против чести и достоинства всех народов России, против Конституции, против человека и демократии, против армии, против государства и закона.
— Кто конкретно координировал всю антиконституционную, заговорщическую и мятежную деятельность Кремля, включая “расстрельную”? Кто настоял на предельно жестоких, террористических методах расправы с защитниками Конституции, порядка и демократии? Кто внедрил метод массового запугивания общества? Кто подчинил этой тактике отечественные и зарубежные СМИ? Какой гигантский механизм поддержки Кремля был приведен в действие для достижения этих целей — и что обещано Кремлевским руководством взамен (“Мюнхенский сговор”). Кто автор лозунга “действовать как с врагом!”?
Без выяснения этих вопросов (далеко не исчерпывающих суть событий) считаю совершенно бессмысленным свое участие в расследовании дела в любом качестве. Именно эти вопросы должны быть в центре внимания следствия, которое стремится обвинить меня в... “защите конституционного строя” (?!).

18 декабря 1993 года
"Лефортово"

Следствие как вялотекущий процесс

После этого следствие приобрело, откровенно говоря, характер “вялотекущего процесса”. Лысейко изредка появлялся, говорил, что передал мое заявление Генеральному прокурору. Просил ознакомиться с протоколами судмедэкспертизы и исчезал. Я же пытался направить следствие на выяснение первопричины убийства людей — на участников заговора против Конституции, их противоправные действия. Лысейко парировал, говоря, что “Указ № 1400 его не интересует”... Его интересуют “конкретные действия Хасбулатова 3 октября”. Его, оказалось, вообще не интересуют “события 4 октября”. Была попытка вообще уйти от расстрела Парламента. И было похоже, что следствие боится даже упоминания о событиях 4 октября.
Были очень нелогичные попытки проводить аналогии между путчистами августа 1991 года и конституционалистами сентября-октября 1993 года.
В пропагандистских целях можно говорить что угодно — и сравнивать конституционалистов сентября-октября 1993 года с мятежниками августа 1991 года, проводить здесь аналогии, менять местами Ельцина с Хасбулатовым и т.д. и т.п., но язык следствия, уголовного процесса должен быть точен. Здесь действуют только два документа: Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Никакие указы, приказы Президента — здесь не имеют никакой юридической силы. Здесь — только акты законодательного органа.
Читатель спросит: ну как же, ведь многие нормы сохранились еще со старых времен, чуть ли не со времен Сталина, Хрущева, Брежнева... Да, это так. Но читатель должен знать — партийная норма никогда не “ложилась” в Уголовный кодекс как норма — она получала свое оформление через высшую законодательную власть — в этом отношении былые партийные вожди были намного мудрее Ельцина. Он, в отличие от них, наподобие восточного деспота, пытался превратить свой указ в закон, без его надлежащего оформления через высший законодательный орган. Что было, разумеется, невозможным. И поэтому Ельцин, хотя и смог арестовать меня и Руцкого, но оказался бессильным оформить свое обращение к народу, в котором он называл нас “убийцами и бандитами” — как обвинение. Единственная возможность осудить нас — это попробовать “подогнать” наши действия под обвинение “в массовых беспорядках”. За эту возможность и ухватился руками и ногами Казанник.
...Кстати, каждый вызов при каждой встрече со следователем я начинаю с непременного (уже ритуального) протеста против содержания под стражей. Требую возбудить уголовное дело против Ельцина и Ко, совершивших тяжкие преступления. Требую записать все это. Одна беда, больно неграмотный Владимир Онуфриевич — приходится “редактировать” текст. Затем он или переписывает, или перепечатывает. После этого — подписываю. Иронически сказал — что подумают историки о Председателе российского Парламента, который подписывает такие протоколы — примитивное построение предложений, ошибки. Смеется. Видимо, привык. Или делает вид, что не обижается...
Откровенно чувствовалось, что “наверху” думают, — что же делать с Хасбулатовым? Обвинение, по сути, провалилось. Но и выпускать нельзя — мало ли ,что он невиновен (как будто мы не знали, что он невиновен, когда сажали!). Тактика у следствия богатая: они бросились в “атаку” на показатель времени. Как бы вызвать хотя бы сомнения в том, когда именно выступал Председатель Верховного Совета в тот роковой день 3 октября — до событий у мэрии или после. Они-то, следователи, знают, что Хасбулатов выступал после. Но им приказывают “сделайте так, чтобы он выступил до. Тогда можно “подвесить” ему ст.79 УК. Хотя и в этом случае — ничего не выходит. Даже если “сдвинуть” на час мое выступление — все равно ничего не выходит. Но — им приказывают. Они — стараются. Они же все здесь “маленькие люди”, как сами откровенно признаются. “Большие люди” в Кремле им приказывают — они подчиняются. Так в России было издавна — и при царях, и при генеральных секретарях — “вождях” и их марионетках — Берии, Вышинском, Ульрихе...
И теперь — похоже, при узурпаторе-президенте-”вожде” так же происходит...
И вот 25 января, во второй половине дня, окошко со скрипом открывается. “Руслан Имранович, к следователю!” Затем, с грохотом — железная дверь. Идем в кабинет следователя. Здороваюсь. Следователь, его помощник, мой адвокат.
Вопрос следователя: — Когда, где и при каких обстоятельствах вы писали “обращение к москвичам”?
Ответ: — От дачи показаний, до посещения меня Генеральным прокурором и освобождения меня из-под стражи, отказываюсь. В деле достаточно доказательств, указывающих на отсутствие какого-либо состава преступления в моих действиях, строго соответствующих решениям Верховного Совета и Съезда народных депутатов. Одновременно вновь настаиваю на отмене избранной в отношении меня меры пресечения...

Тюремные раздумья

Начиная с первого, кто допросил меня, спустя примерно, час после того, как я занял одиночную камеру № 13 в “Лефортово”, — это был помощник генерального прокурора Казаков Владимир Иванович, а затем старший следователь МБ, затем заместитель начальника управления прокуратуры Валеев, а теперь Лысейко — все они пытались обвинить меня в организации массовых бспорядков, приведших к трагическим последствиям.
Разумеется, я все это с ходу отвергал. Допросы вначале шли довольно интенсивно, но скучно — каждому из названных выше следователей приходилось говорить одно и то же... Пришлось жестко оборвать Лысейко, попытавшегося перейти на доверительно-неформальный тон. После допроса — опять в камеру...
Тогда, дня через три, меня перевели в камеру № 19. Вскоре привели “сокамерника”. Еще одна железная кровать пустует. Конечно, читаю много, иногда — все подряд. Размышляю. Разум не мирится с тем, что произошло. Иногда ночью просыпаюсь, а лицо мокрое — видимо, во сне происходит разрядка организма, воля слабеет. Мучительно думаю обо всем, все вспоминаю... Своих товарищей-парламентариев. Они сделали все, что могли — никто не смеет их упрекать.

Тюрьма мне в честь, не в укоризну.
За дело правое я в ней,
И мне стыдиться сих цепей,
когда ношу их за отчизну?

Рылеев

Переживаю за родных, близких. Выдержит ли моя старенькая, больная матушка? В сибирский мороз, оставив в больнице моего больного отца, Берия и его приспешники выслали нас в Северный Казахстан. Четверо маленьких детей было у нее на руках. 13 лет отработала она колхозной дояркой в селе Полудино. Помню образ: темная, морозная ночь. Одев фуфайку, перепоясавшись каким-то ремнем, в старых пимах, с зажженной керосиновой лампой, мать выходит на улицу часа в 3-4 утра и идет на колхозный двор: в феврале-марте — отел коров, телята могут замерзнуть в 30-40-градусный мороз... Чуть повзрослев, — я, вместе с братьями и сестрой, становлюсь ей помощником...
Думала ли она, что опять семья окажется репрессированной — бросили в тюрьму ее сына — за что?.. А она ведь видела, как я работал: в 7 утра уезжал, к полуночи приезжал домой... Переговорить-то не могли толком...
Фомичев мне говорит: — Матушке вашей не сказали, что вы в тюрьме. Сообщили — он перешел на нелегальное положение.
Я спрашиваю: — И она поверила? Отвечает: — Да.
Я рассмеялся: — Да ни за что на свете в это она не поверит! Просто она увидела, что все переживают, подумала — раз они хотят, чтобы я поверила, — пусть будет так. — Она очень сильный человек, моя матушка.
Фомичев задумался, пристально посмотрел на меня: — Пожалуй, вы правы, Руслан Имранович...
Сообщил, что здесь братья, Ямлихан и Асланбек, добиваются встречи со мной. Я посоветовал им уехать в Грозный, у обоих семьи, мать, сестра — им совсем плохо без них. Тревожился за детей, семью; жена — она совершенно не приспособлена к самостоятельной жизни. Кстати, расстроился, когда она сказала, что кабинет мой разграблен, многих вещей, включая множество моих книг, не может получить. Что ж, подумалось, ничего нового, все в порядке вещей в России: У князя Трубецкого, арестованного по декабрьским событиям в 1825 году, украли шубу, оставленную в санях. Правда, царь Николай лично допрашивал князей Трубецкого, Голицина, Волконского, графа Оболенского, графа Орлова, Муравьева, Левашова. А я вот никак не могу добиться того, чтобы ко мне пришел не только Генеральный прокурор, но даже начальник следственного управления Феткуллин. Такие нынче нравы у новых хозяев России.
Размышляю. Курю. Начинаю ходить. Ровно семь шагов — по коридорчику между двумя железными койками — от своей койки у стены до двери и обратно.
...Экономическая реформа. Безработица. Расслоение общества. Очень узенькая “прослойка” нуворишей и целая армия обнищавших. Прославленный академик — экономист и социолог Алексей Румянцев в конце жизни оказался в богадельне. Об этом еще весной поведал академик Арбатов. Мне — стыдно...
Тяжело слушать радио, обычно “Маяк”. С утра (с 6 часов) до 10 вечера (до отбоя) — хула, клевета, грязные оскорбления в адрес Верховного Совета. Слово “депутат” стало бранным. В газетах — то же самое. “Московский комсомолец” с подачи какого-то Киселева (а тому — якобы сообщило немецкое радио) поместил клеветничесую заметку о том, что Хасбулатов получил от Саддама Хусейна 7 млн.долларов! И некому заступиться, никто не потребует к ответу клеветников, не имеющих понятия о чести и достоинстве. Своей-то нет, чего же дорожить чужой честью? Где те депутаты, которые упоминаются в связи с этим? Почему молчат? Трусливые они. Потому и молчат. Тошно.
...Не сумели мы защитить Конституцию. Сколько требовал от Митюкова и Аслаханова подготовить соответствующие проекты! А вот параграф 42 Конституции Дании гласит: “Риксдаг неприкосновенен. Посягающий на его безопасность и свободу, отдающий или выполняющий подобный приказ виновен в государственной измене”.
Если бы подобная статья была в Конституции, в Уголовном кодексе, четкая и лаконичная, — ни Ерин, ни Грачев, ни Филатов, никто другой никогда и ни при каких обстоятельствах не выполнили бы преступных приказов Ельцина...
...Председатель первой Государственной думы Сергей Муромцев был осужден на 3 месяца за отказ подчиниться указу царя о роспуске Думы. Александр Гучков, председатель III Государственной думы, тоже побывал в Петропавловской крепости в 1912 году, правда, за дуэль.
...Встретился с братом Асланбеком. Конечно, оба обрадовались. Но радости мало. Рассказал, как тяжело переживает мать трагедию. Очень много людей, искренне сочувствующих и горюющих. Днем и ночью приходят и приезжают совершенно незнакомые люди, сочувствуют. В Дагестане повсеместно идут митинги протеста. В Грозном сложнее — Дудаев запрещает. Он ведь первый из региональных “вождей”, кто открыто поддержал Ельцина в расстреле российского парламента. Поговорили, повспоминали, быстро прошел час. Ушел Асланбек, а меня повел в камеру конвоир. Я уже в другой, уже в третьей камере — № 24. Камера теплая. Сотрудники тюрьмы относятся с большим участием. И врачи тоже.
...Историки пишут, что когда в 1812 году госпожа де Сталь была в Петербурге, она сказала Александру I, что его характер — гарантия Конституции, которую он подарит своим подданным. “Прелестная лесть!” Возможно, она не знала, что император уже сослал в ссылку Сперанского за составление будущей российской Конституции.
...Вожди Северного тайного общества Никита Муравьев и князь Трубецкой хотели лишь конституировать императорское правление, а не отменить вовсе монархию. Пестель уговаривал, убеждал их, говоря; “Правление, где главою государства является одно лицо, неминуемо кончается деспотизмом”. Правильно говорил Пестель, он, видимо, хорошо знал всемирную историю, историю государств. История дает множество примеров, когда является какой- нибудь гений, восстающий против своего времени и принимает сторону слабых против сильных и богатых. Захватывает власть. Его железный жезл прекращает анархию. И вся комедия начинает развиваться сначала.

Карамзин Николай Михайлович (*1)

“...Владимир усыновил Святополка.., но Святополк имел только дерзость злодея: — он убил всех сыновей Владимира... Терзаемый тоскою, сей изверг впал в расслабление и не мог сидеть на коне... Гонимый небесным гневом, Святополк в помрачении ума видел беспрестанно грозных непрятелей за собою и трепетал от ужаса... и кончил гнусную жизнь свою в пустынях Богемских, заслужив проклятие современников и потомства. Имя окаянного осталось в летописях неразлучно с именем сего несчастного князя, ибо злодейство есть несчастие”.

Плутарх. Избранные жизнеописания

В молодости Перикл очень боялся народа: собою он казался похожим на тирана Писистрата; его приятный голос, легкость и быстрота языка в разговоре этим сходством наводили страх на очень старых людей. А так как он владел богатством, происходил из знатного рода, имел влиятельных друзей, то он боялся остракизма и потому не занимался общественными делами, но в походах был храбр и искал опасностей. Когда же Аристид умер, Фемистокл был в изгнании, а Кимона походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл с жаром принялся за политическую деятельность. Он стал на сторону демократии и бедных, а не на сторону богатых и аристократов —вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демократическим. По-видимому, он боялся, как бы его не заподозрили в стремлении к тирании, а кроме того видел, что Кимон стоит на стороне аристократов и чрезвычайно любим ими. Поэтому он и заручился расположением народа, чтобы обеспечить себе безопасность и приобрести силу для борьбы с Кимоном.
Сейчас же после этого Перикл переменил и весь свой образ жизни. В городе его видели идущим лишь по одной дороге — на площадь и в Совет. Он отказался от приглашений на обеды и от всех такого рода дружеских, коротких отношений, так что во время своей долгой политической деятельности он не ходил ни к кому из друзей на обед: только, когда женился его родственник Эвриптолем, он пробыл на пире до возлияния и тотчас потом встал из-за стола. И действительно, панибратство обладает такой силой, что перед ним не может устоять никакая напускная величавость, и при коротких отношениях трудно бывает сохранить важность, которая рассчитана на приобретение славы. Напротив, в истинной добродетели всего прекраснее то, что в ней наиболее явно, и в добродетельных людях ничто не кажется посторонним настолько удивительным, как их повседневная жизнь — лицам, их окружающим (*2).

Кризис в России и Государственная дума

Отличительная черта России конца ХIХ — начала ХХ столетия заключалась в совмещении, казалось бы, двух феноменальных явлений. С одной стороны, гигантское экономическое развитие, высокие темпы роста, успехи российских предпринимателей — эти “новые американцы”, все увереннее действующие на мировых рынках, с другой стороны — парламентский политический кризис; стремление самодержавия удерживать сверхцентрализованное управление огромной страной, отторжение “нереволюционных” слоев общества от власти. Все это и привело к первой Русской революци 1905 года. Революция нанесла существенный удар по патриархальному самодержавию, вынудив его пойти на создание определенных демократических институтов. Важнейшие из них — развитие многопартийности и представительной власти.
Правда, непосредственным поводом послужило следующее обстоятельство: Витте просил крупный заем у французского правительства. Франция в ответ потребовала гарантий в лице высшего представительного органа — парламента. Царь стал перед необходимостью пойти на уступки. Так осуществилась идея создания Парламента, но без реальных полномочий — Государственной думы.
Еще 18 февраля 1905 г. царь подписал рескрипт о создании Думы — законосовещательного органа для разработки законодательных предложений. Очередная попытка погасить огонь революционной борьбы была связана с изданием манифеста от 6 августа об учреждении Государственной думы для обсуждения вопросов бюджета, штатов и ряда законов, но остающейся при этом лишь законосовещательным органом. Это вызвало естественный бойкот так назывемой “булыгинской Думы” со стороны лидеров революционного движения.
Высший подъем революции произошел осенью 1905 г. после стачки, переросшей к октябрю во всероссийскую. Это послужило основной причиной подписания царем высочайшего манифеста от 17 октября, в котором провозглашались “незыблемые основы гражданской свободы”. Дума наделялась вместо законосовещательных уже законодательными правами. Этим был положен переход от самодержавного абсолютизма к конституционной монархии.
Первое заседание Государственной думы открылось 27 апреля 1906 г. в Георгиевском зале Зимнего дворца. Наибольшее число мест в Первой Думе занимали кадеты (сформированная в октябре конституционно-демократическая партия) — 179, трудовики (парламентская группа, в которую входили крестьяне, фельдшеры, сельские учителя и т.д.) — 97, беспартийные — 105, представители национальных окраин — 63 и т.д.
Россия была преимущественно аграрной страной. Аграрный вопрос был основным. Отмена крепостного права далеко не решила земельный вопрос. О его нерешенности свидетельствовали и крестьянские бунты. Кадеты внесли в Думу свой аграрный законопроект, в котором речь шла о принудительном отчуждении “за справедливое вознаграждение” части помещичьих, государственных, кабинетных и монастырских земель. Предполагалось, что вся земля переходит в государственный земельный фонд, из которого крестьяне наделялись бы ею на правах частной собственности, а также планировалось создание земельных комитетов, состоящих из крестьян, помещков и представителей власти.
Более радикален был проект трудовиков, в соответствии с которым вся земля передавалась в общенародный земельный фонд, хотя допускался и выкуп. Аграрная комиссия в итоге обсуждения признала принцип “принудительного отчуждения земель”.
Ответ главы царского правительства И.Л.Горемыкина был выражен в одной из газет: “Никому, никогда, ничего”. 23 мая 1906 г. он выступил с декларацией, в которой в резкой и оскорбительной форме отказал Думе в возможности разрешения аграрного вопроса, а также в реализации ее многих законодательных прав. Лишь 28 мая в Думу был внесен для обсуждения первый правительственный законопроект “...об устройстве оранжереи и прачечной при Юрьевском университете”.
Отказы Думе в реальной законотворческой деятельности вызвали взрывы депутатского негодования и привели к думскому кризису. Правительству было выражено недоверие, но так как оно было ответственно перед царем, то не желало и не могло само уйти в оставку. Кризис разрешился просто: был подписан указ о роспуске Думы. Но и Горемыкин ушел в отставку — общественное мнение было настроено против него. Тогда оно учитывалось даже царем. Преемником Горемыкина стал П.А.Столыпин. 9 июля 1906 г. депутаты увидели двери Таврического дворца запертыми. На них красовался указ о роспуске Думы. Первая представительная власть в условиях практически неограниченной монархии смогла просуществовать всего 72 дня. Монархии, как и любому другому типу самодержавного единоличного правления, представительная власть как реальное народовластие не нужна.
Вторая Дума просуществовала всего 103 дня. Кадеты потеряли 80 депутатских мест. Сбывалось их предупреждение о том, что центр тяжести народного сочувствия перенесен от партии “народной свободы” к партиям революционным. Центральным вопросом в деятельности Второй Думы также был крестьянский вопрос. Выдвигались законопроекты о развитии свободного фермерского хозяйства на свободной земле. Вот как оценивал деятельность депутата Второй Думы П.Н.Милюков: “Зрелым, испытанным мужем возвращается теперь народный представитель в Таврический дворец”. Но “возврат” противоречил принципам единоначалия в государстве, ибо правителям не нужна власть народа, им нужна власть над народом.
В то же время в Думе были радикально настроенные депутаты, требующие переустройства общества. П.А.Столыпин: “Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия”.
Под предлогом “заговора” со стороны социал-демократов с целью установления республики царь подписал 3 июня 1907 г. манифест о роспуске Думы и об изменении избирательного закона. Указ был “завизирован” Столыпиным. (Как и Указ № 1400 Черномырдиным.)
Третья Дума просуществовала с 1907 по 1912 г., а четвертая с 1912 по 1916 г. Как видим, только одна, третья, Дума работала весь период.
Последняя сессия IV Думы состоялась в ноябре-декабре 1916 года. Думу должно было заменить Учредительное Собрание, избираемое на основе всеобщего равного и прямого избирательного права. Оно собралось уже после Октябрьской революции. Но его разогнали большевики: караул устал.
27 февраля (12 марта) был сформирован Временный комитет Государственной думы. 28 февраля 1917 г. царь Николай II выехал из Могилева в Царское Село. Узнав, что гарнизон Петрограда признал власть Временного комитета Государственной думы, а царскосельские войска присоединились к революции, царь прибыл в штаб Северного фронта в Пскове. Последовало отречение от престола. Фактически монархия в России была разрушена. Но не уцелела и представительная думская власть...
...30 ноября 1993 года. Попытки навязать “ельцинский” проект Конституции неизбежно приведут к насаждению в обществе “монархоначальника”, которого легко посадить на трон, используя деньги и “свободные” мысли теле— и радиокомментаторов, опираясь на внешние силы. Новому “царьку” не нужно народовластие, он должен быть “хозяином”.
Нам действительно нужна сильная исполнительная власть, но она должна быть полностью, подчеркиваю, полностью, подконтрольна представительной власти. Естественно, что и представительная власть не должна вмешиваться в мелкие проблемы текущей жизни. Только формула “контроль народа — сильная исполнительная власть” позволит утвердиться реальному народовластию, а достигнутый баланс властей позволит взрастить в России могучее древо власти, обеспечивающее прогресс в общественном развитии...
...Мне всегда не нравились попытки заменить в проекте Конституции “Верховный Совет” на “Государственную думу”. “Верховный” появился в России раньше, чем “Государственная дума”, в послепетровский период. Правда, он назывался “Верховный тайный Совет”, основал его князь Голицын, добившись от императрицы согласия на то, что все важнейшие решения будут согласовываться с Верховным Советом. Скорее всего, князь Голицын, очень образованный человек, заимствовал понятие “Верховный Совет” из периода, последовавшего сразу после распада Киевской Руси, когда князья периодически собирались, образуя “Верховный Совет”. Возможно, он знал этот термин и по средневековой Генуе, где коммуна избирала Верховный Совет.
Государственная дума — предмет изобретения наиболее правой, реакционной аристократии при дворе, которая мыслила Думу как институт, напоминающей нечто вроде Боярской Думы — то есть бесправный институт, чисто совещательный при особе государя императора. В общем — это нечто рыхлое, бесправное, напоминающее пресловутое “конституционное совещание”, созванное Ельциным. И хотя в Госдумах были выдающиеся люди, все Думы не оставили заметного следа в политической истории России — они не смогли преобразовать политический строй так, чтобы не допустить революционаризации России. Не надо было называть Российский Парламент Государственной думой — пустым, бесцветным названием.
Кстати, по закону о Первой Думе не допускались к выборам значительные группы населения: женщины, студенты и учащиеся (хотя бы и достигшие необходимого возраста — 25 лет), рабочие, занятые на мелких предприятиях, лица, не прошедшие имущественный ценз (как минимум, нужно было иметь или снимать отдельную квартиру).
Депутаты не избирались прямым голосованием: их выбирало губернское собрание выборщиков. Крестьяне, например, сначала выбирали по одному представителю от 10 дворов на волостной сход, там избирались уполномоченные на уездный съезд, а те уже избирали выборщиков. Крестьяне составляли 43 процента всех выборщиков, горожане — 22; рабочие — 3, землевладельцы (помещики и духовенство) — 32 процента.
Новый избирательный закон, принятый по указу императора после роспуска II Думы 3 июня 1907 г., усилил неравенство курий. Одновременно общее количество депутатов уменьшилось с 524 до 442...
Депутаты Думы не имели права читать свои речи по готовому тексту, разрешалось пользоваться лишь “краткими заметками и выдержками”. За нарушение этого требования председатель Думы мог после нескольких предупреждений лишить выступающего слова. Такому же наказанию подвергались депутаты, позволяющие себе резкие выпады против правительства и “крайнюю грубость в выражениях”.
Существовала и высшая степень наказания — исключение из Думы максимум на 15 заседаний. На случай, если кто-то не пожелает удалиться, имелся наряд полиции, готовый выпроводить наказанных из зала. (Кстати, отсутствие таких санкций нанесло огромный политический ущерб Съездам и имиджу Верховного Совета. Если бы они были — депутаты вели бы себя более сдержанно. Считая, что такие санкции “ущемляют” их права, депутаты дружно отбивали все мои попытки вписать в регламент какие-то ограничения в словах и действиях депутатов. Отсюда — буквально разнузданное поведение некоторых парламентариев. А это вызывало четкую негативную реакцию в обществе. Вот и расплата: когда мы обратились за помощью к обществу — оно и отказало нам: а что их спасать, этих “говорильщиков” да хулиганов!.. Конечно, не в этом основная причина, но — все же, все же...)
Департамент полиции обеспечивал правительство секретной информацией о деятельности Государственной думы. Полицейские агенты записывали разговоры депутатов в кулуарах Думы, а также разговоры публики, посещавшей думские заседания. Ну наши депутаты знают, что это такое!
Место пребывания Думы — Таврический дворец в Петербурге. Это здание было построено в ХVIII веке для Г.Потемкина, который получил от Екатерины II за присоединение к России Крыма (Тавриды) титул “князя Таврического”. Павел I в отместку нелюбимой им матери превратил дворец в конюшню. В 1906 г. одно из помещений дворца — Зимний сад — перестроили в зал заседаний Государственной думы.
...Я о нем вспомнил в Алма-Ате, когда было окончательно принято решение об образовании Межпарламентской Ассамблеи СНГ. Позвонил тогда Собчаку и Беляеву, попросил их согласия и поддержки. Традиции имеют огромное значение...

Семен Людвигович Франк

...Лозунги свободы, равенства и братства, проповедь разума и справедливости в течение немногих десятилетий выродились в деспотизм, бесправие, жестокий хаос якобинской революции или же в неправду буржуазной эксплуатации бедных богатыми. Социалистический идеал имущественного равенства и хозяйственного самоуправления всего народа выродился при своем осуществлении в бесчеловечный деспотизм и всеобщее рабство русского коммунизма. Благородный, граничащий со святостью гуманитаризм таких апостолов социализма, как Роберт Оуен, в течение немногих поколений сменился беспринципным интриганством социалистических политиков и свирепой жестокостью коммунистических тиранов.
В вопросе о нравственной судьбе человечества и определении его истинного нравственного пути есть одно чрезвычайно распространенное и вредное заблуждение. Это — тенденция усматривать источник нравственного зла в определенной системе идей, в определенном образе мыслей и в вытекающих из них порядках, учреждениях и навыках жизни. Это похоже на еще более распространенное заблуждение винить в общественных бедствиях и неправдах какой-либо определенный слой или класс общества — на политический фанатизм, который историческим опытом всегда обличается как гибельная иллюзия. Порок и злая воля бывают, конечно, иногда более распространены в одном сословии или классе, чем в другом; но различие это по большей части гораздо меньше, чем обычно думают. Хороши или плохи, по общему правилу, не те или иные классы, сословия, общественные слои, партии — хороши или плохи отдельные люди всех классов и положений; и когда в результате революции и политических перемен господство переходит от одного общественного слоя к другому, то обычно оказывается, что новые хозяева жизни не лучше старых, и надежда радикально улучшить общественную жизнь сменой правящих слоев оборачивается иллюзией. То же самое заблуждение содержится во всяком фанатизме идейного или духовного порядка — склонность видеть источник зла в каком-либо определенном образе мыслей, в какой-либо системе идей. Конечно, бывают направления мыслей по самому своему содержанию зловредные — вроде проповеди жестокости, восхваления насилия, веры в принципиальное неравенство между людьми, расами, народами и т.п., и есть заблуждения, против умысла их сторонников приводящие к гибельным последствиям. Выше я указывал, что “ересями”, в точном смысле этого слова, следует считать идеи, которые, поскольку они определяют практическую жизнь и поведение, имеют гибельные или безнравственные последствия. Однако и здесь нужно помнить, что почти нет идей, которые не содержали бы элемента благотворной правды, и нет идей, которые, взятые односторонне, не смягченные и не уравновешенные другими идеями, не подчиненные чувству конкретной правды и нравственному такту, не порождали бы зла. Истина и заблуждение, благотворность и зловредность, по общему правилу, проистекают не из содержания идеи, взятой отвлеченно, а из наличия или отсутствия интуиции конкретной правды, побуждающей как комбинировать и уравновешивать идеи, чтобы их итог соответствовал правильной жизненной установке и имел благотворные последствия. Заблужение, в которое мы впадаем при всяком идеологическом фанатизме, само — не только теоретическое, но и нравственное. Ибо, проповедуя образ мыслей, нами разделяемый, выдвигая идейное направление, к которому мы сами принадлежим, и усматривая в этом нравственное спасение человечества, мы — сознательно или бессознательно — считаем самих себя и наших единомышленников и сотоварищей безгрешными, а нашим противникам приписываем монополию греховности. Истинный, царственный путь совершенствования и нравственного обновления человечества лежит не в обвинении других, а в покаянии и самоисправлении, в движении внутреннего притока сил добра и правды, в обновлении изнутри, которое заменяет внешнее поклонение букве, правилам и принципам, выродившимся в неправду, восприятием духовной правды и служением ей. (*3)

Линия защиты

Я ранее подробно рассказал, собственно, лишь об одной линии защиты, сугубо специфической, которая соответствовала моим действиям как Председателя Верховного Совета.
Другая же линия защиты заключалась в общей правовой оценке ситуации, сложившейся в результате антиконституционного Указа Президента № 1400. И на этой основе — универсальная линия защиты, пригодная для всех обвиненяемых по делу. Именно поэтому я настаивал на том, чтобы прокуратура занялась выявлением конкретного круга заговорщиков, ролью каждого из них, противоправными действиями этих лиц.
Те, кто участвовал в заговоре и подготовке проекта Указа № 1400, очень боятся обнародования их имен. Видимо поэтому Eльцин, как всегда, по своей привычке насмехаться над истиной, сказал, что якобы он лично разработал Указ № 1400. Смех!
Но вот пресс-секретарь вдруг выдает “тайну”. Документ сей готовили человек 40 специалистов — из государственно-правового управления администрации Президента и т.д. Интересно, в каких целях пресс-секретарь приоткрывает завесу секретности в отношении имен соучастников преступления? В целях шантажа? Дескать, смотрите, мы все в одной связке — отвечать придется всем. Не думайте, что Президент один будет нести ответственность за все, что произошло. То же самое делает и Ельцин в своей книге позже...
Я опять потребовал встречи с Генеральным прокурором Казанником, сказал, что больше не буду отвечать ни на один вопрос следствия, пока не встречусь и не переговорю с Казанником. И действительно, перестал отвечать на вопросы следователей. Почти месяц они приходили в “Лефортово”, выполняли какие-то пустяковые процессуальные дела — типа подписать протоколы об ознакомлении с вводом в следственную группу новых следователей. О выводе некоторых из них. Об экспертизе и т.д. (Лысейко не появлялся с 30 декабря 1993 г. по 25 января 1994 г.)

Опять о недавнем прошлом

... Представительная власть ликвидирована. Бюрократическая реванш- революция привела к абсолютному господству в государстве одну- единственную силу — чиновничество. Федеральное Собрание не способно даже закамуфлировать очертания деспотического режима с его всевластием исполнительного чиновничества. Голубая мечта мигранянов, сатаровых и прочих либералов второй половины 80-х годов — разработчиков доктрины “демократической диктатуры”. Правда, “демократическим диктатором” они видели Горбачева. Пригодился на эту роль и другой. Им-то какая разница! “Движение — все, цель — ничто”...
... Слушаю бесчисленные интервью по “Маяку” с представителями этой “новой силы”, с “бедными” президентами. Кругом — одни президенты: президенты фирм, президенты-мэры районов, президенты-мэры городов, президенты-губернаторы областей и краев, президенты республик. И все жалуются на свою горькую жизнь. Все начинают и заканчивают свои выступления с того, какие они способные, и как много они зарабатывали бы, если бы не историческая ответственность перед народом — приходится страдать. Поэтому за свой героический труд они с трудом кормят себя и свои семьи! Можно подумать — их насильно заставляют выполнять эту “героическую работу”. Честное слово — это просто комедия. Но комедию уже все воспринимают как прозу жизни. Вот в чем трагедия. Трагикомедия. Фарс и лицедейство — одновременно. Типичные явления, свойственные тираническим режимам...
...Внешняя политика, как и экономика, была для меня сферой в значительной мере известной. Позади — четверть века исследований по международным экономическим и политическим проблемам современного мира, сложным вопросам взаимоотношений “трех миров”. Видные политические деятели мира, их политические биографии, включая американских президентов, государственных секретарей и пр., — все это я изучал еще в университете в рамках очень интересного курса истории политических учений. Помнится, как наш умница-профессор приводил размышления Линкольна в Париже в кругу своих друзей накануне революции в Америке: какой способ правления избрать после достижения независимости американских колоний? Принцип монархии подорван навсегда — короля Георга и колонисты ненавидели. Но важно обеспечить содержательную сторону монархического правления, когда республиканизм выступает лишь внешней оболочкой этого монархического правления. Иначе... не поддержит даже русский царь. Как назвать высшее должностное лицо в новом независимом государстве? Не король — но с королевской властью. Но властью сменяемой, подконтрольной народу. Опыт только один — Древний Рим, Греция, Карфаген, обобщенный античными авторами и идеологами французского просвещения. Вот тогда и были найдены для будущей американской политической сцены такие понятия, как “Конституция”, “Сенат”, “Капитолий”, “Конгресс”, “разделение властей”. А имя предводителя одного из католических орденов дало наименование “президент”...
Эти понятия взрывным образом вторглись в нашу политическую жизнь. Одну страну стали считать чуть ли не образом для подражения, оставив в стороне вопрос о самобытности российской цивилизации. Хотя и опыт других стран дает много позитивного в государственном строительстве.

...Воспоминания буквально “давят”... После ухода Владимира Лукина послом в Штаты возникла серьезная ситуация в комитете по международным отношениям. Там лидерами были два лица: Евгений Амбарцумов и Иона Андронов, заместители председателя комитета. Амбарцумов, то ли младший, то ли старший научный сотрудник одного академического учреждения, вряд ли думал о какой-то большой парламентской или иной карьере, привыкший к полуленивой жизни, не обремененный какими-либо серьезными делами. Иона Андронов — хорошо известный журналист-международник. Наверное, многие помнят его статьи в 70-е годы на страницах “Литературной газеты” из Америки, в которых Америка отнюдь не показывалась только с позиций недостатков, как было свойственно почти всем нашим журналистам. Правда, сегодня они уже позабыли эти свои писания.
Амбарцумов считался “демократом”, Андронов же примыкал к тем депутатам, которые занимали более критические позиции к МИДу. При голосовании по их кандидатурам, по-видимому, решающую роль сыграла позиция спикера, которому на тот момент Амбарцумов показался более гибким. Шансы у претендентов были почти равными с некоторым предпочтением в пользу Андронова. Пальма первенства была отдана ему. Очень скоро все мы об этом пожалели. Амбарцумов, при пассивности в разработке вопросов внешней политики, стал необычайно активным в плане вмешательства во внутренние дела МИДа. Даже ректору института по международным отношениям “предписывал” принять студентами тех или иных лиц! Руководство МИДа, как выяснилось, вначале полагало, что он действует по поручению Председателя Верховного Совета, его заместителей. Но когда в довольно робкой и осторожной форме один из заместителей Козырева сообщил мне о целом ряде такого рода фактов, я устроил жесткий разнос Амбарцумову и прочитал ему лекцию о разнице между внешней политикой и дипломатией. Первую (внешнюю политику) мы должны разрабатывать и помогать осуществлять правительству, а вторую (дипломатию) — не мешать осуществлять МИДу, включая его кадровые вопросы.
К сожалению, не только Амбарцумов не понимал разницы между этими двумя составляющими. Непрофессионализм комитета неоднократно ставил Верховный Совет в сложные ситуации — приходилось в ходе обсуждения самого вопроса искать какие-то варианты решений с тем, чтобы не испортить сложное дело, связанное нередко с дипломатией, проводимой внешнеполитическим ведомством.
Проблемы становления России в качестве полноправного субъекта международных отношений, определения ее места в новом мировом порядке, когда доминирующей силой в мировой политике стали США, характер договоров с США по сокращению ракетно-ядерного потенциала и их последствия, отношения со странами бывшего Союза, СНГ, российско- украинские отношения, проблема Крыма, отношения с Европой, Азией, арабскими странами, Китаем, Японией и др.; или вопросы участия субъектов Российской Федерации в разработке и осуществлении внешней политики — все эти исключительно актуальные проблемы оставались в стороне от деятельности комитета по международным отношениям. А порою не было даже видения их. Амбарцумов не сумел превратить свой комитет в центр выработки внешней политики, хотя очень много первоклассных специалистов отовсюду тянулись в Верховный Совет, предлагали квалифицированные услуги, были готовы участвовать в такой работе. Мои неоднократные советы как организовать эту работу оставались попросту непонятыми, — скорее всего, не было желания серьезно заниматься столь сложными задачами. К сожалению, я же лично не смог уделять им нужного внимания — меня постоянно “держали в напряжении”, навязывая изнурительные конфронтационные “игры”.
... Никто не удивился, когда Амбарцумов, так же, как и ряд других председателей комитетов и комиссий, трусливо сбежал после переворота. Кажется, дня через два-три сообщили, что Амбарцумов “за верную службу” получил титул “чрезвычайного и полномочного посла”. Видимо, удастся ему осуществить свою мечту — поехать послом в Италию. С Богом! Мне же просто жалко Амбарцумова, — в сущности, это был неплохой человек. Правда, внешняя политика ему была “до лампочки”.

Брат

... Пришел в тюрьму старший брат, Ямлихан. Он поэт, писатель, журналист. Очень добрый и отзывчивый, его все любят, уважают. Предложил прочесть свои стихи. Я был не в настроении. Сказал, что не до стихов мне сейчас. Теперь жалею. Было бы лучше, если бы я сейчас писал, как звучали стихи моего брата под мрачными стводами Лефортовской тюрьмы, построенной более 100 лет тому назад царем.
Александр II утвердил проекты строительства трех тюрем — в Москве, С.- Петербурге и Варшаве, кажется, в 1877 году. Одним из инженеров, строивших или проектировавших эту тюрьму, был наш какой-то предок. Мне об этом говорил мой дядя. — Почему говорил? Мой дядя — офицер, участник финской кампании (выпускник подольского артиллерийского училища), прошел всю войну, сперва вместе со своей батареей отступал от границы до Москвы. Затем был переброшен на Ленинградский фронт, был ранен, награжден, брал города, штурмовал крепости и т.д. Один из считанных чеченцев, кого не коснулась депортация. Он жил все время в Москве. Я в первое время, когда учился в МГУ, жил в семье дяди, и его жена, врач по образованию, очень помогала мне. И сейчас часто бывает у меня дома, передает мне привет, — сообщает жена, когда бывает здесь. Так вот, дядя мой, когда его в 1946 году выкинули из армии в звании майора (это звание он получил в 1943 году, командуя полком самоходных артиллерийских установок), поступил в строительный институт. Быстро его окончил (за 3 года) и сделал большую карьеру как руководитель и организатор крупных строительных объектов. И вот он как-то рассказал, что один из наших близких родственников, инженер-полковник русской императорской армии, вместе с немецкими инженерами, проектировал и строил тюрьму в Лефортово... Дядя гордился им, непременно хотел, чтобы его сын, Алик, поступил учиться в строительный институт... Я почему-то вспомнил... Ямлихан тоже начинает вспоминать... Прошел час. Очень быстро. Меня увели.

Опять в камере

Шагаю и думаю о семье, матери, нашей нелегкой судьбе. Вечная проблема российской интеллигенции, забитость, несвобода, подозрительность властей — все это, трижды усиленное преследованием народов, выселением из родных очагов. Да, пришлось полной чашей хлебнуть моим близким: матери, братьям, сестре, другим нашим родственникам. Все получили блестящее университетское образование, ученые-историки, поэты, писатели, и журналисты — и постоянное для семьи давление властей, косые взгляды нуворишей, партбоссов, других выскочек. И опять — мы в тюрьмах, а партбоссы — в “демократах”, в “реформаторах”, “преобразователях” и т.д.
Объявили, что Конституция одобрена народом. Но цифры просто “плачут”!.. В России все возможно... Все. И где она, эта самая “национальная гордость великороссов”? “Рабы! Все рабы...” — наверное великий русский классик воскликнул эту горькую фразу не в силу того, что не любил свой народ, а в минуты отчаяния, горечи. Как хорошо я понял его сейчас. Спустя четверть века после того, как впервые прочитал написанное им... Времена негодяев.

Адвокат принес обращение комитета “Лефортово”.

ОБРАЩЕНИЕ КОМИТЕТА "ЛЕФОРТОВО"

ВЗЫВАЕМ К СОВЕСТИ

Мы взываем к совестливым людям России, к чувству попранной справедливости, к душам, исполненным боли и сострадания. Мы пережили страшные дни октября, расстрел из танков дворца в центре Москвы. Взирали сквозь бесстрастную телевизионную оптику на то, как убивают безоружных братьев, как берут в оковы и увозят в тюрьму конституционных лидеров. И мы хотим заявить: сотворилось злодеяние, меняющее ход русской жизни, выталкивающее Россию в мрачный произвол, в неизбежную деградацию и крушение.
Почти десять лет отнимали у нас великое государство, могучую промышленность, надежную оборону. Лишали достатка, отторгали миллионы россиян от единого великорусского тела. Обещали взамен одно — свободу. Теперь и ее отняли, а вместе с ней надежду на гражданское общество, на гражданский мир.
Парламент, который был так свирепо разгромлен, являлся форумом, где в свободных дискуссиях разрешались противоречия нашего измученного общества. Был залогом того, что эти противоречия не будут загнаны внутрь ударом деспота, не вырвутся из подполья безумным народным бунтом. Парламент радел о стране, о людях России. Болел за судьбы Черноморского флота. Защищал русских в Крыму и Приднестровье. Опекал бедных. Помогал обездоленным военным. Стремился ограничить произвол разорителей, обогативших горстку лихоимцев, кинувших в нищету население. Он стремился отстаивать самостоятельную внешнюю политику в интересах суверенной России, а не заморской империи.
И вот Парламента нет. Нет полутора тысяч защищавших его подвижников. Многие в тюрьме. Многие прошли через истязания.
В этих условиях мы, представители общественности, создаем правозащитный комитет, цель которого — постоянное возбуждение общественного внимания к событиям 4 октября. Мы выступаем в защиту сторонников Конституции России, требуем их немедленного освобождения. Пристально следим за состоянием их здоровья, методами допросов. Не позволим создать из них образ чудовища. Будем способствовать тщательному исследованию всего, что связано с разгромом Парламента, выявлению истинных жертв, истинных контуров происшедшего, истинных исполнителей злодеяния.
Мы обращаемся к интеллигенции, чьи сущностные признаки связаны со свободой интеллектуального поиска. К священникам, чье религиозное чувство обострено в вопросах добра и зла. К военным, чья совесть не может не страдать после беспощадных танковых залпов, политикам, которые не желают для России деспотизма. Ко всем свободолюбивым, искренним и сострадательным.
Сделаем все, чтобы не повторился “красный террор” 20-х годов России. Чтобы горящий Дом Советов и горящий рейхстаг не стали символами мировой катастрофы. Чтобы штурм дворца в Сантьяго и штурм “Белого дома” в Москве не стали метафорой пещерного подхода к национальным проблемам.
Комитет открыт для приема новых членов. Готов взаимодействовать с другими организациями, способствующими освобождению узников “Лефортово”, восстановлению закона и правопоряда в России.

А.Проханов,
В.Бондаренко,
А.Невзоров,
Ю.Власов,
И.Шафаревич,
П.Проскурин,
А.Шилов,
О.Дудко,
Н.Пеньков,
Э.Володин,
С.Золотцев,
Ю.Кузнецов,
В.Кожинов,
Э.Лимонов,
В.Личутин,
Н.Тряпкин,
Г.Ступин,
Н.Мишин,
Н.Бурляев,
В.Гостюхин,
М.Лобанов

Это обращение произвело на меня очень сильное впечатление. Приободрило. Спасибо вам искреннее, друзья! Спасибо, Александр Проханов! Что бы о вас ни писали и ни говорили, — никто не смеет обвинять вас в отсутствии мужества и сострадания к людям...

О народовластии

...Судя по газетам, радио — громят представительную власть. Громят Советы. Общество молчит. Это “они” замыслили еще в августе 1991 года. Тогда я сумел это не допустить... Следовательно, КОНЕЦ НАРОДОВЛАСТИЮ?
Навязчиво повторяется “конец советского государства”, “конец советам”, “устранение “советизированных учреждений” и т.д. Навешивание ярлыка “советский” кому-либо стало звучать уже как обвинение. И не шуточное. Опять — грандиозная мистификация, опять — обман, и в его самой омерзительной форме.
Вспомним, что буквально несколько лет тому назад великий правозащитник и гуманист Андрей Сахаров, борясь с партийной олигархией, выдвинул идею “Вся власть — Советам!”. Кто только не подхватил этот лозунг! Вспомнили и о том, что на разных этапах развития событий в 1905-1917 гг. Ленин то ставил такой лозунг “Вся власть — Советам!”, то снимал этот лозунг, подвергая сокрушительной критике Советы. Снимались же и ставились вновь эти лозунги по очень простой причине — то в Советах как представительных органах оказывались в большинстве большевики и их союзники, то в большинстве оказывались их противники — социал-демократы, кадеты, эсеры и т.д.
Уже одно это свидетельствует, что Советы — это лишь форма народного представительства. А само слово “совет” — имеет совершенно нейтральный смысл и исторически связан в России с возникновением при великом князе, а затем царе некоего подобия совещательного органа (еще задолго до появление Земских соборов, до появления Боярской Думы, или Боярского Совета). Затем нечто подобное стало возникать на местном уровне, также до появления земских советов. Кстати, понятие “сельский совет” возникло на Руси еще в ХIII веке, а понятие “совет квартальных” — еще в городах Киевской Руси. В этот Совет посылали своих представителей влиятельные ремесленные цеха — кожевники, текстильщики, медных дел мастера, каменщики, гранильщики и т.д.
Опричнина при Иване Грозном наносила сокрушительные удары по естественным органам представительной власти на Руси — сходам. На сходах решались местные вопросы селян, в частности, избирались старосты и советы. Опричники по всей стране охотились за избранными членами советов и старостами. В городах — за советами квартальных.
Когда в Иваново-Вознесенске возникли первые советы в 1905 году, Ленин в упоении написал статью, утверждая, что это новая форма государственной власти. Но у Ленина был — это хорошо знают историки — серьезный пробел в исторических знаниях и России, и Европы. Он не понял, что советы в России означают то же самое, что и муниципальные советы, графства, коммуны — в Западной Европе. Что развитие местных органов самоуправления во всем мире подчинялось одной логике — а именно самоорганизации людей, живущих в деревне, селе, городских кварталах. На протяжении веков совместной жизни, люди приходят к выводу о необходимости совместно решать какие-то конкретные вопросы, которые никак не могут быть решены владетельным князем, государем, императором, генеральным секретарем ЦК КПСС или президентом. Так на Руси появились советы. Самодержавие боролось с советами, они вымывались в века крепостничества, особенно тяжелые удары по ним были нанесены Петром I. Царизму не были нужны органы местного самоуправления — он их боялся. А коль скоро дворяне имели в своем владении крепостных — какое тут самоуправление?
Определенная либерализация царизма, влияние наполеоновских реформ, вовлечение России в западноевропейскую политику потребовало осуществления реформ в местном самоуправлении. Они стали незбежными после отмены крепостного права в 1861 году, после бесславного завершения Крымской кампании. Реформы 1877 года, в соответствии с которыми возродились земские советы, частично решили эти вопросы. Поэтому появившиеся в 1905 году советы никак не были исторически новой формой власти, как утверждал Ленин, скорее были “параллельными” органами народовластия, созданными для расширения социальной базы революции.
Не случайно восставшие кронштадтские моряки, уже после завершения гражданской войны, выдвинули лозунг “Советы — без большевиков”. Именно этот лозунг выдвинул и Андрей Сахаров, выступавший против идеологического гнета КПСС, но прекрасно знающий, что советы, если их освободить от идеологии — это всего лишь историческая форма демократической самоорганизации общности людей. Помнится, как с восторгом были подхвачены эти идеи нынешними “демократами”. Гавриил Попов неоднократно развивал эти положения во второй половине 80-х годов. Некоторые “новаторы” писали на эту тему даже докторские диссертации — присылали их мне на отзыв, помнится и такое. Как раз в этот период (1988 год) я опубликовал (целый год пролежала) статью в журнале “Вопросы экономики”, редактируемом Г.Поповым, относительно муниципальной и коммунальной собственности — являются ли эти формы собственности государственными или специфическими формами коллективной, общественной собственности.
Мы ставили вопрос о необходимости заново вернуться к опыту земских советов — поскольку круг решаемых ими вопросов был значительно шире тех, которые решаются нынешними советами, находящимися под пятой райкомов, горкомов партии.
Далее я выступил против тезиса “вся власть — советам!”, поскольку это противоречит логике исторического развития местного самоуправления. Советы, утверждалось мною, чтобы они заняли свою нишу в органах власти и самоуправления, должны быть муниципализированы — из них должно быть выделено исполнительское ядро, относительно независимое, но подконтрольное советам.
В таком направлении осуществлял реформы местного самоуправления Верховный Совет в 1991-1993 годах. Нам не дали возможности завершить эту громадную работу. Не зная сути местного самоуправления, ни того, как обстоит дело в мире, ни как обстояло дело в истории России — стали проводить примитивные эксперименты, отбросили назад уже сделанное.
Августовский путч 1991 года, как известно, положил конец коммунистическому государству (заодно и государству вообще). Но так или иначе, советы освободились от опеки партии — это то, о чем мечтал Андрей Сахаров. С этого периода государство перестало быть советским в его прежнем звучании и в прежнем смысле. Произошла полная департизация и десоветизация в смысле идеологической функции, выполняемой прежними советами. Советы приобрели свой естественно-исторический облик, они стали наполняться новым, муниципальным содержанием. Именно советы придавали государству подлинный представительный, демократический, народный характер. Их уничтожение — это прямая атака на сам российский народ, на его трудные достижения в области демократического управления, демократической государственной власти. Заговорщики, подготовившие государственный переворот, хорошо вооружились и как отъявленные фальсификаторы истории они забыли сообщить, что с официальным коммунизмом было в стране покончено еще в августе 1991 года — и попытались связать события августа 1991 года со своим кровавым переворотом и своими черными делами, осуществленными в сентябре-октябре 1993 года. Конечно, в головах у людей — путаница. Это вполне естественно. Ведь ученые, историки, социологи, политологи, просто образованные люди, которые хорошо знают суть просходящих событий, — “чистятся” перед Кремлем (по Маяковскому). Одним словом, когда говорят пушки — муза молчит. И долго будете молчать, коллеги?

Семь шагов — туда, семь — обратно...

...Да, надолго умолкли мои коллеги-ученые...
...Следователь появился 30 декабря, поздравил с наступающим Новым годом. Я — взаимно. Подтвердил, что пока не придет Генеральный прокурор — говорить не о чем. Тем более, что действительно — говорить не о чем. Следователь сам убедился в бессмысленности обвинения.
31 декабря. Пришла Рая с детьми. Пытается казаться веселой. Марик и Сима повзрослели, посерьезнели, — в глазах у них появилось что-то очень тревожное, совсем взрослое. И немного — затравленное, отчужденное, пугливое. Этого у них раньше не было никогда. Шок. Страшный... Невеселое у нас празднование. Рассказывают новости, о многочисленных звонках, приветах, письмах, идущих со всего света. Пытаются быть веселыми, шутят. Я поддерживаю (вяло) эту игру. Сима не прочь остаться со мной в камере на день-два. Смеемся... Быстро уходит время...
Конвоир-инспектор грустно наблюдает за нами, сидя на таком же стуле.
Возвращаюсь в камеру. Заедает тоска. Шагаю. Семь шагов — к двери, семь — обратно, семь — туда, семь — обратно. Не читаю. Не пишется. Ленивые мысли бродят в голове. Наверное, в таком состоянии лежал и лениво думал Обломов: “вот муха, куда она полетит, если...” Отвращение к серьезным мыслям. А что такое “серьезные” мысли? Мысли о смерти, вторая волна — буквально накатывает...
Сенека: “Наша ошибка в том, что мы смотрим на смерть как на будущее событие. Большая часть смерти уже наступила: то время, что за нами, — в ее владении”.
Смерть для меня наступила еще ночью 3-го октября, когда я окончательно понял, что защитники Конституции и Демократии потерпели поражение. 4 октября, “расстрельный день” — уже не был нужным.
И без “расстрела” я бы утром предложил всем уйти из “Белого дома”... Нас предали — в том числе, перебежчики, якобы народные избранники, за квартиры, другие — за звездочки на погонах, должности, возможности брать взятки. Предало общество, которому Парламент обеспечивал демократию и свободу. Новые министры не справились с задачами, которые перед ними стояли — их “переиграли” Ерин, Грачев, Галушко. Заодно и нас. Страну. Теперь страх и террор пришел на смену Свободе, на страже которой стоял Верховный Совет и “нерусский спикер”. Наслаждайтесь.
И наконец, 26 января, спустя три месяца, как я потребовал встречи с Казанником, Лысейко сообщил: “Завтра, скорее всего, вас, Руслан Имранович, навестит Генеральный прокурор, меня попросили сообщить вам об этом”. 27 января меня повели в кабинет начальника тюрьмы. Но рассказ об этом впереди...

Продолжение конспекта:
Возрождение, гуманизм

...Флоренция стала главным центром развития новой возрожденческой (гуманистической) культуры и идеологии на всем протяжении ХV столетия. Выдающийся представитель гуманизма — канцлер Флорентийской республики Калюччо Салютати (1331-1406 гг.) выступил с обширной, оригинальной идейной платформой, в которой главным было понимание гуманизма как целого арсенала, сложного сочетания комплекса основных вопросов культуры, необходимого познанию свободным человеком и гражданином. Отсюда — его же вывод, признающий высокую практическую роль этики в качестве средства воспитания гражданина.
Воскрешая тезис Аристотеля об активной жизни как важнейшем призвании человека и с таких позиций рассматривая христианскую догму об идеальном царстве Божьем, Салютати делает заключение, что царство милосердия и мира люди могут создать на Земле в упорной Борьбе и в упорном Труде.
Салютати воспевает свободу как необходимое условие раскрытия способностей Человека и процветания Государства. Без Свободы — невозможна сама божественная благодать и спасение души. Ибо божественное мышление озаряет только свободного Человека, рабской душе благодать не нужна, так же как и Свобода. Живущий чужим умом, повторяющий чужие истины без их осознания — не свободен. Коль скоро он не свободен, он неугоден ни людям, ни Богу. Он — отверженный, он — презираемый. Он — инструмент в нечестивых руках. Созданное людьми благо (по Салютати) — благо овеществленное, и оно должно закрепляться справедливыми законами, которые направляют всю деятельнось граждан и правителей. И тем самым объединяют их в гражданское общество. Этот тезис положен в основу гражданской этики Салютати. Поскольку базой законов является справедливость, возможная к достижению, уважение к таким законам как со стороны граждан, так и со стороны правителей, является добродетелью. (Этот тезис, кстати, был развит позже Гегелем в его “триаде” — мораль, право, нравственность; нравственность, по Гегелю, высшее проявление правового сознания в гражданском обществе — Р.Х.). Высшее проявление добродетели, далее у Салютати, это любовь к Отечеству. “Две вещи есть среди самых приятных — Родина и Друзья,” (*4) — писал Салютати.
Служение Отечеству, деятельное участие в исполнении гражданского долга — таков смысл добродетельной жизни. Добродетель не дается от природы, но достигается благодаря трудам и делам, благодаря Воле Человека. Сильная Воля способна преодолеть тягу к разрушающим личность и общество делам — несправедливости, личному обогащению, возвышению нечестивых людей и т.д.
Правителем, по Салютати, общественным, политическим деятелем мог быть только человек, знающий науки, образованный. Источником науки при этом он рассматривал исключительно античных авторов и их современных последователей (как и Петрарка). В результате, знания, науки для Салютати выступали не отвлеченным знанием, развлечением на досуге, в каковую превратили этику Эпикура, к примеру, средневековые эпигоны, а уроками служения людям, обществу, Отечеству. Салютати добросовестно работал на благо Флоренции более 30 лет канцлером и заслужил славу истинного ее Гражданина и Патриота, славу справедливого ревнителя, свято выполнявшего законы Коммуны, даже те, которые он считал неразумными. Ведь Закон действует, пока его выполняют. Нет ничего разрушительнее того, когда Правители игнорируют Закон — тогда начинается разрушение Государства. Разрушение Государства ведет к разрушению морали, последнее, в свою очередь, оказывает ускоряющее воздействие на разрушение государства. Салютати это знал, поэтому его избирали на должность правителя 14 раз на Совете Коммуны Флоренции.
Идеи Салютати развивал другой канцлер Флоренции, Леонардо Бруни, занимавший этот пост более двадцати лет. Его взгляды отражены в двух основательных работах: “Похвала городу Флоренции” и “История Флоренции”, а также в многочисленных письмах друзьям, знатным лицам, художникам. В них он много уделяет места анализу разных способов правления, подчеркивает преимущества республиканского строя, в частности, Флорентийской коммуны, перед монархией — тиранией, республиканизма вообще перед абсолютизмом. Второй момент — анализ свободы, ее форм, индивидуальной, экономической свободы, прав человека и гражданина, механизму обеспечения прав человека, что может быть гарантировано республиканизмом в его коммунальной форме. В частности, он писал: “Основанием нашего правления является равенство граждан перед законом. Все наши законы направлены только к тому, чтобы граждане были равны, так как только в равенстве коренится действительная свобода. Поэтому мы устраняем от управления государством самые могущественные фамилии, чтобы они не стали слишком опасными благодаря обладанию публичной властью. Поэтому мы установили, чтобы санкции против нобилей были самыми тяжелыми” (*5).
Бруни здесь имеет в виду “Установление справедливости” — акт, принятый, флорентийской коммуной, ограничившей политические возможности родовой аристократии — нобилитета Флоренции. Однако, действительность далеко не соответствовала самым искренним желаниям и мечтаниям Бруни: при сохранении и видимом благополучном развитии демократии и коммунальных институтов Флоренции, в республике-коммуне утверждались олигархические начала.
Период действий Колюччо Салютати и Леонардо Бруни вошел в историю как период расцвета Флоренции (конец ХIV — начало ХV столетий), экономического подъема. Богатые аристократические семьи вынуждены были опираться на широкие слои флорентийского пополо, что сохраняло в целом существовавший уровень демократии и личной свободы пополо, сдерживало олигархическое перерождение коммуны. Тогда идеи гражданственности и республиканизма соответствовали настроениям просвещенной аристократии и довольно развитому социально-культурному уровню средних страт — пополанскому сословию. Для первых и вторых участие в законодательстве и управлении городом-государством было необходимым условием экономического благосостояния. Служение обществу — родному городу, стало важным элементом и моральным постулатом в флорентийском гражданском обществе. Складывающаяся гуманистическая интеллигенция была тесно связана с господствующим классом флорентийского общества. Кстати, сам Бруни был почетным членом множества влиятельных цехов; многие известные гуманисты принадлежали к купеческо-ростовщической и ремесленнической верхушке Флоренции. Братства, цех, общества типа ныне широко известных “вольных каменщиков” были обычным явлением общественно-профессиональной жизни и Флоренции, и других городов Италии эпохи Возрождения.
В первой половине ХV века гуманистическое образование на базе трудов античного мира становится достоянием высших слоев общества — и аристократии и торгово-ремесленнической прослойки общества. Книги античных и современных авторов стали уже пользоваться широкой популярностью даже в средних слоях. Важной особенностью являлось и то, что складывающееся гуманистическое мировоззрение с самого начала было гораздо шире идеологии породивших его социальных слоев. Это особенно заметно было в том огромном влиянии, которое гуманистическое мировоззрение оказывало на искусство Флоренции. например, на архитектуру, с ее ренессансным стилем, базой формирования которой послужила античная ордерная архитектура. Или живопись той эпохи, влияние которой, как известно, выходило далеко из аристократических дворцов и стало доступным для всех современников еще при жизни творцов бессмертных шедевров. Все это способствовало своего рода скачкообразному развитию гуманистической культуры, гуманистической литературы, гуманистического образования, гуманистического мышления итальянского городского общества. Преобладание же города, тесная связь села с городом приобщала практически к гуманистической культуре, искусству и литературе, гуманистическому образованию подавляющее большинство населения той эпохи. Соединенные вместе, все эти элементы создавали, формировали материальные, экономические, культурные, социальные, духовные предпосылки для развития такого сложного, емкого, универсального явления, названного “Возрождением”.

ОБРАЗОВАНИЕ, АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРА

Формирование Итальянского гуманизма было, однако, длительным процессом (конец ХIV — начало ХVII веков), протекавшим во Флоренции, Риме, Милане, Венеции, Неаполе, Мантуе, Урбино, Ферраре, Пизе и других городах. Огромную роль в развитии этого процесса, как отмечалось, имели образование, распространение научных знаний. К примеру, общеизвестна роль Платоновской академии, созданной в начале ХV века во Флоренции. В ней, в частности, на протяжении 15 лет преподавал античную философию (философию Аристотеля) византийский философ Иоанн Агриропуло, который перевел на латинский сочинения Аристотеля. В его переводе и стали известны миру и работы Аристотеля, да и само его имя. Воскрешая античное понимание знания и науки, Агриропуло раздвигает горизонты человеческого познания. Наука и этика, учение о морали — их познание ведут человека к счастью и высшему благу, утверждает этот незаурядный философ. Комментарии Агриропуло к “Никомаховой этике” Аристотеля были исключительно популярны в итальянских городах (не только среди его учеников). Аристотелевское учение о морали — любовь к семье и отечеству, свободе, уважение к другому человеку, поклонение уму, отрицание тирании и произвола, забота об общем благе, воспитание честности у молодежи — все это развивалось Агриропуло, его сподвижниками и учениками. Цинизм не был в моде в тогдашнем итальянском обществе. Поэтому идеи гуманизма смогли быть поставлены на службу Республике, ибо их исповедовали сами правители Флоренции.
Аристотель и Платон — первые теоретики концепции разделения властей — Монтескье, Руссо, другие просветители — поклонники античной философии, лишь отшлифовали их формулировки к своей эпохе.
Платоновская академия стала центром философии Платона и неоплатоников второй половины ХV столетия, хотя, как показано выше, учение Аристотеля и других античных писателей-философов здесь не обходили. Покровительствовала Академии семья Медичи. Величие человека — в его свободе, утверждали античные философы, какого бы направления они ни придерживались. Этот тезис разделялся и развивался в Академии на протяжении веков. Вокруг этой центральной идеи развивал свои положения известный тогда философ Марсилиано Фичино. Речь идет, в частности, о его работе “Комментарий на “Пир” Платона”, в котором излагались этические и эстетические идеи Фичино. Фичино — один из немногих авторов, который не противопоставлял Платона и Аристотеля, а наоборот, синтезировал учения обоих философов, находя у них совпадение позиций по главным этическим вопросам. Известен был и другой член Платоновской Академии — Джованни Пико делла Мирандола, в частности, его работа “900 тезисов, относящихся к разного рода наукам”, работа “Речь одинокого человека”. Леонардо да Винчи, как утверждают, не был гуманистом — очевидно, речь идет об анализе его письменного наследия, его многочисленных высказываний. Однако практически показывая роль опыта, творчества, знания в реальной жизни общества, он сделал для гуманизма больше, чем кто-либо другой, опровергая его литературные записи мировоззренческого плана. Так стоит ли утверждать, что Леонардо да Винчи не был гуманистом? Или стоит ли каждый раз, к месту и не к месту, говорить о том, что Никколо Маккиавелли (1469-1527 гг.) явился теоретиком коварства только на основе общего его анализа проблемы этики правителя, в которой он показывает случаи вынужденного отступления государя от моральных принципов? В то же время предается забвению сформулированный им принцип реалистической оценки действительности. От скольких бед было бы избавлено общество, если бы правители на протяжении веков требовали бы именно реалистической оценки происходящх событий, а не искусственного приукрашивания действительности? Да и в целом у Маккиавелли идея сильной личности Правителя сочетается со строгими этическими к нему требованиями (*6).
Трехвековой период истории итальянского Возрождения ХIV-ХVII веков приблизительно можно разделить на периоды:
Первый — ХIV-середина ХV вв., эпоха раннего гуманизма.
Второй — вторая половина ХV в.
Третий — ХVI — начало ХVII вв.
Эти хронологические периоды не вполне совпадают с общей периодизацией культуры Возрожения в Италии — Треченто, Кваттроченто, Чиквиченто (ХIV, ХV, ХVI вв.). Но и эти этапы довольно-таки условны, поскольку одна из особенностей Итальянского Возрождения — это неравномерное развитие отдельных его сторон, асимметричность.
Идейным источником нового мировоззрения, становятся, как было сказано, не только латинские, но и греческие классики античной эпохи. Гуманистические науки уже в середине ХV века завоевывают твердые позиции в ведущих университетах Италии — Флоренции, Болонье, Неаполе, Ферраре и др. Новая интеллигенция вырастает в заметную социальную силу и пользуется широким покровительством правителей, знати. Гуманистическое ренессансное искусство становится достоянием широких слоев общества.
Положение дела начинает изменяться со второй половины ХVII в.: базой формирования нового мировоззрения оказываются не столько гуманисты- профессионалы, сколько ученые-естественники — физики, химики, медики, математики, астрономы. Традиционные гуманисты, опирающиеся исключительно на философию, диалектику, филологию, риторику все более превращаются к концу ХVII столетия в схоластов, с неизбежным застоем и консерватизмом.
Распространение гуманистических идей бурно усилилось в ХVI веке благодаря начавшемуся книгопечатанию, но было прервано на самом взлете католической церковью. В католической церкви к философии и идеологии Возрождения и Гуманизма с самого начала этого процесса не было единства: были и сторонники содействия идеологии гуманизма, идей Возрождения, были и противники. По мере широкого распространения идей античности с их отрицанием всесилия божественного начала во Вселенной, красоты и величия духа свободного человека, католическая церковь увидела опасность для себя. Пока эти идеи оставались монополией для аристократии, в том числе и для самих князей церкви, она относилась к Гуманизму терпимо, но когда эти же идеи стали достигать простых людей — нетерпимость католической церкви стала абсолютной. Гуманизм был обречен. Католическая реакция стала стремиться к тому, чтобы восстановить пошатнувшиеся позиции церкви. Отсюда — резкий поворот ее позиций в отношении к новой ренессансной идеологии и культуре. Утверждение светской идеологии и культуры в эпоху Возрождения в широких слоях итальянского общества нанесло сильный удар по религиозно-теологической идеологии и церковной культуре. Так что дело не только в прямых постановках вопроса о существовании Всевышнего в исследованиях Коперника и Джордано Бруно, а, скорее, в том, что отрицалась сама церковная идеология, церковная культура, хотя в новой ренессансной идеологии и культуре не оспаривался сам постулат Всевышнего, не отрицалась идея Бога. Но этой идее отводилось слишком скромное место — это не могло далее устроить прелатов церкви. Инквизиция перешла в наступление, предварительно добившись изменения курса папы Римского.

РЕЗЮМЕ

В гуманистическом мировоззрении, несмотря на различие школ и направлений, сложилось единое ядро, определившее сущность и главную особенность новой идеологии, резко отличающуюся от господствовавшей церковной идеологии. Это ядро составила совокупность собственно гуманистических идей, наполняющих содержание понятия “Гуманизм эпохи Возрождения”. Это — приоритетность в признании человеческой личности, ее свободы и достоинства, творческих способностей. Труд — у Альберти, активность разума — у Фичино, то есть созидание, творчество как главное свойство человеческой природы. Это — отрицание христианской догмы о ничтожности человека. Разум выступает у гуманистов главной силой, определяющей и направляющей действия человека. Это — знания как инструмент благодетельных преобразований, служащих на благо человеку и обществу. В то же время знания — это высшая этическая цель человека, понимающего свое высокое предназначение служить отечеству. Мудрость, благоразумие, высокая образованность, справедливость — все это свойства свободного человека, воспеваемые гуманистами из античной этики, были составными частями идеологии гуманизма, ставшей основой мировоззрения в эпоху Возрождения. Справедливость — пишет Н.Маккиавелли (*7), — оберегает властителя от падения. Лучшая крепость (для Государя) — не быть ненавидимым подданными (пополанами).

Казанник

Раньше мне не приходилось бывать в кабинете начальника “Лефортово” Юрия Растворова. Конвой повел меня туда — Казанник в кабинете был один. У дверей, с внешней стороны стоял Владимир Лысейко. Поздоровались.
Алексей Казанник был любезен. Он достаточно умен, чтобы не встать передо мною в позу большого начальника. Я приступил сразу же к сути дела. Задал вопрос. Почему он как Генеральный прокурор дал санкцию на мое заключение под стражу с нарушением всех существующих законов, с нарушением даже моего международного статуса: я — депутат, Председатель Российского Парламента, Председатель Межпарламентской ассамблеи. Ответ был какой-то нечленораздельный — якобы “тяжесть совершенных 3 октября преступлений” позволила ему, Казаннику, в данном случае “обойтись без излишних формальностей”.
— Алексей Иванович, а чем отличаются ваши рассуждения от доводов Вышинского, посылавшего на смерть видных государственных деятелей, “без излишних формальностей”? — задал я вопрос Казаннику. — Может быть, вы приглядываетесь к мундиру этого человека?
— Вы меня оскорбляете, Руслан Имранович! — воскликнул Казанник. Я ответил: “Кто вы такой, чтобы я вас оскорблял? Я — Председатель Верховного Совета России, вами брошен сюда только за то, что охранял Конституцию, которую вы должны бы охранять не меньше моего. Вы, главный законник, покрываете тех, кто отбросил Закон и Конституцию как ненужный хлам. И держите в тюрьме тех, кто требовал выполнения Закона! Как вы смеете говорить о своей чести и о нанесении вам каких-то оскорблений! Вы меня оскорбили и унизили своими нелепыми обвинениями”.
— Обвинения не нелепые. Речь идет о конкретных действиях...
— Да, действительно. Скажите, вы просмотрели последние материалы дела, включая мои пояснения к видеокассетам, в том числе видеоматериал оператора министерства безопасности?
— Да, я хорошо знаю дело.
— В таком случае, вам должно быть известно, что все обвинение, нелепое с самого начала, лопнуло окончательно. Прежде всего, следствие уяснило для себя, что я выступал на балконе “Белого дома” спустя час после события — взятия здания мэрии демонстрантами. А ведь это мое выступление — основа, как вы утверждаете, в нем содержится состав преступления и основание для обвинения по ст.79. Как можно предъявлять обвинение по статье, если само событие, — взятие мэрии, уже совершилось.
— Это, Руслан Имранович, ваша версия.
— Алексей Иванович, Председатель Верховного Совета, который защищал Закон и Конституцию, не может оперировать “версиями”. Я говорю правду и несу ответcтвенность не перед вами и Ельциным, а перед Народом и Историей. То, что я говорю, зафиксировано тысячами людей, сотнями корреспондентов. Это подтверждают и записи в моем рабочем дневнике, могут засвидетельствовать мои заместители, работники и служащие Верховного Совета, депутаты. Вы выдвигаете искусственные версии и пытаетесь запутать это так называемое дело. Зачем вам все это?
— Видите ли, Руслан Имранович, оператор МБ, который снимал на видеокассету захват мэрии, забыл перевести время на час позже, на летнее время, поэтому он показал время вашего выступления 16.52. Надо перевести на 1 час назад — получится 15 часов 52 минуты — время захвата мэрии...
— Все равно чепуха. В 15.00-15.30 я проводил пресс-конференцию. Затем был в кабинете, разговаривал с Баранниковым, после него — с Уражцевым. После них за мной зашел Агафонов — долго уговаривал меня выступить с балкона. Так что я выступал не ранее 17.00. Вы этого никогда не опровергнете. Зачем пытаться подтасовывать факты? Но, допустим, в одно и то же время происходил “захват” мэрии и мое выступление. Выходит, что за пять минут люди после моего выступления организовались, бегом побежали к мэрии и захватили ее! Вы нашли хотя бы одного демонстранта, который сказал бы: “Я послушал призыв Хасбулатова, затем он нас организовал, повел на мэрию, и мы ее захватили”. А ведь именно так вы обязаны построить свои доказательства. Это ведь у вас ложное утверждение — вы разве в состоянии доказать свои обвинения? Вы знаете, что такое причинно-следственная связь?
— Докажем, не беспокойтесь об этом.
— Не докажете. Не всякая ложь может быть доказуемой. Все ваши манипуляции будут разгромлены, я не оставлю камня на камне. Но меня интересует еще один вопрос — на предыдущие вы как видно, не готовы ответить в силу незнания дела. Скажите, Алексей Иванович, почему вы не возбудите уголовное дело против лиц, подготовивших заговор против Конституции и через Указ № 1400 осуществивших государственный переворот? Кто принимал участие в подготовке этого указа — тот принимал участие и в самом заговоре. Неужели Вы полагаете, что этим лицам удастся уйти от ответственности? Почему прокуратура стремится прикрыть их тяжкие государственные преступления?
— Руслан Имранович! Скажу вам откровенно, Указ № 1400 — это предмет для дискуссий на научных конференциях. Он не имеет никакого отношения к событиям 3 октября, в причастности и организации которых вы обвиняетесь.
— А что такое, Алексей Иванович, — я еще раз задаю вам вопрос, — причинно-следственная связь в уголовном процессе? Или вы, не имея никакой следственной практики, полностью забыли требования закона осуществлять изучение состава преступления с позиций выяснения причинных связей, или вы сознательно становитесь на путь фальсификации. Неужели вам непонятно что не появись этот печально-знаменитый Указ № 1400, — не было бы никакой трагедии в России в промежутке между 21 сентября и по 4 октября включительно, не было бы ни смертей более чем 1500 человек, ни тысяч избитых и покалеченных спецчастями МВД, вышедшими из повиновения закону. Извините, Алексей Иванович, но надо быть абсолютным циником, чтобы утверждать, “Указ № 1400 — предмет изучения научных конференций”. Этот указ положил начало Великой Российской трагедии, и то, что вы бросили в “Лефортово”, нарушая божеские и человеческие законы, моральные нормы, Председателя Верховного Совета, который защищал Конституцию и Демократию, это не конец трагедии. Тем более — это не признак чьей-либо победы. Похмелье будет горьким у тех, кто сейчас празднует победу.
— Этой трагедии, Руслан Имранович, могло бы не быть, если бы вы не сорвали переговоры в Свято-Даниловом монастыре...
— Вам следовало бы знать (в отличие от тех, на кого работает пропаганда), что никаких серьезных переговоров в Свято-Даниловом монастыре не происходило. Кремль вынужден был формально на них согласиться из-за того, что это была инициатива Православной Церкви, Алексия II. По сути, если бы Кремль хотел переговоров, он должен был немедленно отменить Указ № 1400. Без этого — бессмысленно даже ставить вопрос о переговорах. Никаких переговоров, способных привести к позитивным результатам, Кремль не устраивал. Он мог бы пойти на них только при сильном общественном давлении.
— Ваше заявление по поводу подписанных Соколовым и Абдулатиповым протоколов, как мне представляется, было неконструктивным.
— Это ваши представления. Я мог бы и не говорить с вами на эту тему, но коль скоро вы считаете себя политиком, могущим обсуждать эти вопросы, могу сказать. Это мое заявление было очень нужным и уместным — не случайно Х Чрезвычайный Съезд поручил мне сделать соответствующее заявление. Оно вычленило главную проблему переговоров — отмену Указа № 1400. Все остальное — проблема оружия, свет, питание, связь в “Белом доме” — это производное. Вот в чем суть моего Заявления. Кремль все время пытался уйти на переговорах в Свято-Даниловом монастыре, от этих вопросов. И вам сейчас не об этом следует говорить — давайте поговорим о сути.
Почему вы незаконно продолжаете меня держать в тюрьме? Почему здесь не сидят истинные преступники — те, кто совершил государственный переворот? Те, кто расстрелял 4 октября народ?
— Ну я, Руслан Имранович, уже высказал свое мнение. Я не очень располагаю временем. Я лично не сомневаюсь в вашей виновности, в предъявленном вам обвинении. Если бы были сомнения — вы бы здесь не сидели. Я, конечно, сочувствую... Вы вели себя как настоящий интеллигент... Но... — Разводит руками.
Я попрощался, точнее, кивнул головой и пошел к двери, где меня ждал конвоир, как я понял сразу же, — с нетерпением.
— Ну как? — спросил он.
— Да никак, — ответил я.
— Боится Ельцина. — Такое заключение сделал он, простой конвоир “Лефортово”...

Продолжение следствия

2 февраля 1994 года.
Вопрос следователя: — 16 декабря 1993 года вам была предъявлена видеозапись событий 3 октября 1993 года в Москве, предоставленная Генеральной прокуратуре министерством безопасности Российской Федерации. 27 января 1994 года вы заявили ходатайство о повторном просмотре указанной видеозаписи — чем это вызвано?
Ответ: — Моя просьба о повторном просмотре видеозаписи оператора МБ обусловлена встречей с Генеральным прокурором, который утверждал, что мое выступление на балконе парламентского дворца, являющееся основой обвинения, предшествовало захвату здания московской мэрии и событиям в “Останкино”. В видеозаписи же, которую вы мне предъявили 16 декабря 1993 года, показана динамика захвата мэрии, движение демонстрантов к мэрии, уход сотрудников ОМОНа из здания мэрии, построение людей в колонну по команде и начало их движения по направлению к “Останкино”.
Все это непосредственно вытекает из содержания видеозаписи даже если бы там не было таймера — указателя времени. Все это подтверждают ранее данные мною показания о том, что я выступал после взятия демонстрантами мэрии, в тот момент, когда они прорывались к парламентскому дворцу, и выстрелами из мэрии были убиты и ранены несколько демонстрантов. Возмущенные этим демонстранты и захватили в течение нескольких минут здание московской мэрии.
Меня настораживают попытки следствия “размыть” эти очевидные доказательства, скажем, показания оператора, который якобы не перевел таймер на зимнее время (ах, какая досада!).
Вопрос: — А кто вам рассказал об этом?
Ответ: — Я “вычислил” сам — вы были растеряны, когда вместе со мной просмотрели эту видеозапись оператора МБ. Эта видеозапись — единственная из всех предъявленных мне, которая не подверглась монтажу. Видимо, каждая из инстанций, куда попадал конверт с этой кассетой, считала, что здесь все в порядке — ведь запись сделана своим — оператором МБ. Это просто случайность, что мы с вами вместе увидели реальную картину того, как и при каких обстоятельствах была захвачена мэрия. Здесь не то, что Хасбулатов, но даже Руцкой, который утверждает, что он приказал взять мэрию — совершенно непричастен. Демонстранты могли бы пройти мимо мэрии. Мэрию могли бы взять другие люди, посланные Руцким, если он действительно их послал для этой цели. Но захватили мэрию демонстранты, которые шли к парламентскому дворцу — их обстреляли из московской мэрии. Кстати, вам следует установить — кто обстрелял? И потому возмущенные люди, увидев, как падают рядом убитые выстрелами из этого здания их соратники, в негодовании буквально бросились штурмовать это ненавистное им здание. Это все мы видели с вами. Поэтому я хочу удостовериться в том, что эта видеозапись в целости и сохранности. Пригодится.
Далее — просмотр видеозаписи.
Просмотрев повторно кассету-видеозапись, отмечаю, что после того, как кончились эпизоды с взятием демонстрантами мэрии, и одна колонна пошла, видимо, к “Останкино” (поскольку это вытекает из содержания разговоров участников колонны), а другая — к парламентскому дворцу после выступления Сергея Бабурина, — усматриваю монтаж, вплетение эпизодов, не вытекающих непосредственно из просмотренных событий...
Прошу ознакомить с этой видеозаписью Генерального прокурора, который ничего не знает о динамике событий 3 октября.

Продолжение конспекта:
Генуэзская коммуна

Генуэзская коммуна была создана на рубеже XI-XIII вв. Вначале она возникла как объединение частных лиц, сроком на 3 года, с целью защиты торговых интересов на Востоке и официально она называлась “компания”. Аналогичная “компания Pisana” вознила несколькими десятилетиями ранее). В 1122 г. “компания” стала постоянной, с 1130-1131 гг. действовали уже “консулы компании”, или “консулы коммуны”, наряду с “консулами правосудия”. В 1143 г. был принят венецианский городской статут (или городская конституция), — кстати, первый в Италии. В соответствии с ним, к примеру, совет коммуны назначал консулов, ведающих управлением городских-государственных дел. На первом этапе своей деятельности, институт консулов под двойным подчинением — совету коммуны и архиепископу. Архиепископу даже в большей мере, чем коммунальному совету. Консулат сохранился как институт вплоть до конца ХIII столетия. 41 консул правил Генуэзской коммуной уже в первые 30 лет ее существования — интересно, что история сохранила все их имена. Постоянным элементом политической жизни коммуны было соперничество пополанской (демократической) и аристократической партий. Пополаны оттеснили патрициев в 1257 году, а их предводитель Гулельмо Бокканегра был избран капитаном коммунального совета — то есть капитаном Генуи. В 1270 году генуэзцы создали пост народного аббата — нечто напоминающее пост народного трибуна в Риме во времена Гракхов, в противовес институту капитана, который к тому времени попал в руки родовой аристократии. В том же году в Пизе были изгнаны нобили, и коммуна Пизы избрала для управления городом-республикой двух капитанов, находящихся под контролем совета коммуны. Обе эти приморские республики, Генуя и Пиза, непрерывно подвергались внутренним распрям по вопросам коммунального устройства. Объяснялось это в определенной мере, по-видимому, и тем обстоятельством, что в обеих получили значительное развитие цеховые начала, большие чем в Венеции, хотя и не стали опорой государственной системы, как во Флоренции.
В Риме, Болонье в эти времена также происходило развитие и становление коммун в жестокой борьбе противостоящих социальных сил и связанных с ними партий, в которой пополаны неизменно оказывались силой, контролирующей коммуну и государственную власть, несмотря на существование и папской, и императорской власти.

Миланская коммуна — синьория

Миланская коммуна подверглась серьезным изменениям при правителе Джан-Галеацци. Он укрепил центральную власть Милана и финансы государства, ввел единое законодательство, сохранив в то же время традиционные коммунальные органы власти. Джан-Галеацци держался принципа Маккиавелли: при переменах надо сохранять тень прежних становлений, чтобы народ не подозревал о перемене порядка. Миланом также управлял Верховный совет, состоящий из 12 человек, назначаемых синьором. Он, кстати, просуществовал пять столетий — до конца XVIII века. За состоянием финансов и отдельными коммунами надзирал общий референдарий. Тайный совет в составе 122 человек ведал политическими и военными вопросами государства. Совет справедливости в составе 8 членов занимался текущими организационно-административными делами, в его состав входило и Казначейство города-государства, деятельность которого также контролировалась Верховным советом. Казначейство разделялось на два управления — по обычным и экстраординарным доходам и расходам. Специфическое явление, свойственное только Милану — это миланская синьория. Она покоилась на следующих основах:
Первая: Народное собрание (парламенто) — оно избирало синьора как высшее должностное лицо для управления коммуной и Большой совет — то есть совет коммуны, собирающийся регулярно для принятия решений по вопросам, переданным Народным собранием на его рассмотрение.
Вторая: император или папа “жаловали” “викариат”. Соответственно викарий получал право суда в высшей инстанции, решал вопросы войны и мира, имел право законодательной инициативы в Народном собрании. Этим, собственно, кончались его полномочия.
Третья: Народное собрание передавало синьору всю полноту власти в городской коммуне и сельском округе: право издавать, изменять законы (статуты), назначать должностных лиц, распоряжаться финансами, командовать войском.
Характерной чертой синьории являлось сочетание синьоральных учреждений (советов при синьоре, различного рода учреждений, ведомств) со старым коммунальным аппаратом — магистратами, автономными управленческими структурами, своего рода министерствами. Поскольку город продолжал доминировать над селом, старый традиционный коммунальный аппарат города-коммуны не мог быть отстранен, он продолжал функционировать наряду с синьориальными структурами Милана.

Римская коммуна

В 1347 году борьбу римской коммуны против феодальной аристократии, контролирующей власть в городе-государстве возглавил Кола ди Риенцо, сын прачки и трактирщика. После захвата пополанами, возглавляемыми Кола ди Риенца, Капитолия он был провозглашен “трибуном свободы, мира и справедливости”. Согласно новому статуту, принятому коммуной, верховная власть в римской республике передавалась народу в лице коммуны и его совета, бароны с их наследственными привилегиями на ключевые посты в республике изгонялись, их власть прекращалась. Были отменены феодальные налоги и пошлины, включая пошлину на провоз товаров, снижены налоги с простолюдинов, создана народная милиция для защиты республики. Однако раздоры помешали укреплению нового республиканского строя, движение Кола ди Риенцо потерпело поражение, сам он бежал из Рима, полномочия римской коммуны вновь оказались серьезно урезанными вернувшимися к власти арстократами, под их давлением совет коммуны сам ограничил свои права, хотя практически все государственные институты внешне остались неизменными.

РЕЗЮМЕ

Коммунальный строй римских городов-государств способствовал не только политической, но и экономической независимости горожан, воспитал свободолюбивый дух. Это, несомненно, содействовало развитию городов, увеличению средств для расширения торговли, экономики, ремеслам, расцвету культуры, архитектуры городов. Победа североитальянских городов над феодальными войсками императоров Фридриха, Барбароссы после 20-летней напряженной борьбы показывала силу городов.
А ее результатом стал быстрый расцвет экономики и культуры городов в XII- XIV вв., что было названо исследователями эпохой “экономического возрождения”, подготовившей сложный процесс — Итальянское Возрожедние.
Первостепенное значение в итальянском возрождении играла идеология. Разобраться с этими вопросами представляется очень интересным, поскольку стремление к возрождению России, республик, областей и краев очень велико. Множество политических действий высших эшелонов власти после 1990 г., и особенно после августа 1991 года, называются возрождением. В то же время никакой идеологии под такое возрождение не подводится, если не считать совершенно деструктивный как идеология антикоммунизм, используемый кремлевским руководством для достижения целей возобладания над политическими противниками. Но антикоммунизм для строительства, созидательных целей непригоден, и даже порочен.
С таких позиций надо осмыслить: не является ли категория “гуманизм” универсальным понятием, суть которого, обогащаясь, должна становиться идеологией возрождения на любых отрезках — этапах современной Цивилизации, если иметь в виду ее движение от этапа упадка, застоя к расцвету экономики, культуры, нравственности. И не развивается ли процесс упадка нашего общества, не происходит ли дальнейшее падение его на ступень ниже, когда называют “возрождением”, “обновлением” элементарное торгашество, когда человек не только не освобождается от насилия государства, от насилия могущественных частных лиц, поскольку он становится еще более бедным, нищим, незащищенным, чем за 100 последних лет российской истории? Как могут при этом появиться условия для экономического возрождения, которые, в свою очередь, должны явиться предпосылкой для культурного возрождения? Национализм, шовинизм, насилие, жестокость, обман, коррупция, подлость и цинизм — все эти качества, отвергаемые подлинным обновленим и гуманизмом, возрождением, — взяты в качестве инструментов управления ельцинистами. Пока правящие круги не откажутся от этих методов управления, пока общество не заставит их отказаться от них — мы не приблизимся к достижению и постижению такого сложного процесса, каким является возрождение и гуманизм, не говоря уже о том, что не сумеем стать на путь гуманистического развития, не избавиться от пути, ведущего в исторический тупик.

Тюремные будни

... Почти весь январь не было следователя. Регулярно приходили Фомичев и Садов. Рассказывали новости, в том числе теперь уже и “думские новости”, но меня этот аспект жизни общества не интересовал. Избиратель сделал все, что мог сделать: в условиях абсолютного господства теле— и радиовещания, подкупа, тотальной лжи, растерявшейся оппозиции, — дать мощный пинок кремлевским правителям и лишить их по сути возможности “законодательного оформления” своего фасада — разве этого мало? Напрасно я роптал на народ. Нет, не обезумела Россия, как утверждает демократ-тоталитарист (тотализатор?) Юрий Карякин. Нет. Народ мудр. Но терпелив. Его терпеливость я сгоряча воспринял как рабскую покорность. Нет, это не так.
...Семь шагов от кровати до дверей, семь — назад. Семь... Конфуций: “Как мы можем знать, что такое смерть, когда не знаем еще, что такое жизнь?”
Радио “Маяк” сообщило: “Президент Чеченской республики Дудаев восстановил в гражданстве бывшего спикера России Руслана Хасбулатова, откликнувшись на обращения граждан”. Пришедший вскоре Владимир Фомичев рассказал, что в Чечне и Дагестане не прекращаются волнения. Демонстрации приобретают все более массовый характер. Особенно сильное влияние приобрел комитет “За освобождение Хасбулатова и других узников “Лефортово”, созданный доктором Гаджи Магомедовым из Махачкалы. Кстати, он сообщил, что попытки зарегистрировать меня кандидатом в Думу предпринимались еще в 8 регионах, кроме Дагестана. Везде — отказали. На подступах к “Лефортово”, — сообщил Владимир Андреевич, — постоянно люди, не только старушки, но и молодые, и люди среднего возраста. Они уже знают меня. Останавливают, расспрашивают о здоровье, передают приветы. Много звонков от самых разных людей. Много моих коллег-адвокатов, звонят из разных городов, предлагают свою помощь. Интерес к вам растет, — по мере исчезновения страха перед режимом”, — заключил мой адвокат.
Мы с ним и с Виктором Садковым все время ставили себя на место следователей. “Как они намерены написать обвинительное заключение? Ведь доказательств — никаких. Надо быть авантюристом, чтобы “заслать такую липу в суд”, — сомневались адвокаты.
— Зашлют, — говорил я. — Не следователи авантюристы, а те, кто командует ими. Посудите сами: если они осмелились расстрелять Парламент, бросить меня и Руцкого сюда, — от них можно ждать всего. Пошлют дело в суд. Процесс будет тянуться: месяцы, месяцы. а затем годы... Сколько проживет режим — столько и будет тянуться. А я буду сидеть в тюрьме.
— Да, — соглашаются адвокаты. — Не исключено...
...Получал я в тюрьме посылки от граждан, от наших простых людей — продукты, книги, религиозную литературу. От совершенно мне не известных людей. Но они знали меня. Знали, за что меня посадили. Знали, что я их защищал. Знали, что я хотел государство преобразовать таким образом, чтобы оно служило нашим простым гражданам. Знали, что я хотел таких в нем изменений, чтобы они не боялись ГОСУДАРСТВА, чтобы ГОСУДАРСТВО было их государством, формируемым самими гражданами. Чтобы государство не лепило граждан так, как того хотят кремлевские правители, чиновничество и нувориши, в один день “накопившие” богатства (а каким трудом?) и теперь охраняющие именно их. Да, эти люди знали, почему посадили Хасбулатова...
...Тоскливо. Платон: “Никто не знает, что такое смерть и не есть ли она величайшее для человека добро. И, однако, все ее страшатся. Как бы в сознании, что она — величайшее зло!”. Семь шагов... — к двери, семь — обратно, семь шагов ... обратно...

"Искривление" исторического развития России

...Откуда пошло искривление исторического пути развития России? С опричнины Ивана Гозного? Или, может быть, с реформ Петра Великого, так много сделавшего для величия России и так ненавидимого всем русским обществом за подражательство Западу и истощившего жизненные силы его до такой степени, что целых 50 лет после его смерти государство едва дышало? Или, может быть, — “неотмененность” крепостного права, задержавшего естественную “капитализацию” огромной страны? Не была ли революция 1917 года уже естественным вскрытием тех противоречий, которые как раз и накопились в ходе задержания полурабского состояния 80 процентов населения? И что могли сделать так хвалимые ныне ублюдочные реформы посредственного саратовского губернатора Столыпина, исходящие из идеи линейного, спокойного развития общества на протяжении 15 лет, пока он “замыслил” свои “великие преобразования”? А какую роль с точки зрения “приближения” революции сыграл злой гений Романовых Григорий Распутин? Или те, кто его убил? А может быть, все эти предположения вообще химеры, и главная причина искривления истории России в войне, начавшейся в августе 1914 года? Большевики у власти в России — мог ли кто-либо об этом помышлять до начала этой войны. Судя по тогдашним политическим анализам — никто, даже сами большевики.
Отчаявшийся в войне, голодный, нищий народ смирился с политическим режимом, объявившим себя народным правительством. Как он смирился с взбунтовавшимся Ельциным, сообщившим этому же самому народу, что “выше его, Ельцина, никого нет, кроме Бога”. Может быть, подумав, он завтра скажет, что и Бога-то нет выше его? И народ смирится. Почему? Можем ли мы сказать, что другой народ смирился бы аналогичным образом? Смирится ли народ? Пока смирился. Народ безмолвствует...

Продолжение конспекта:
Возрождение

В итальянских городах-государствах расцвела и дала яркие плоды культура, поражающая грандиозностью и величием. Современники назвали ее ВОЗРОЖДЕНИЕМ (Renovatio, Rinaseimento), желая подчеркнуть преемственную связь с античной культурой и обновлением, привносимым ею в развитие средневековой культуры.
Термин “ренессанс”-возрождение был принят последующими поколениями и прочно вошел в научную литературу. За более чем 100 лет после Я.Буркгардта, положившего начало научному осмысливанию итальянского Возрождения, были написаны тысячи и тысячи работ. Общепризнана историческая заслуга итальянского Возрождения, открывшего простор творческой мысли во всех областях знания и восстановившего почти исчезнувшую в средние века преемственную связь с античной культурой.
Большинство исследователей согласно с тем, что развитие (расцвет) культуры в ту эпоху стало возможным только благодаря быстрому экономическому развитию итальянских городов, достижению высокого уровня материальной обеспеченности абсолютного большинства населения городов- государств, приобщения простолюдинов к участию в управлении делами городов, через развитие коммунального строя.
Гуманизм же как сущностная, стержневая сторона культуры итальянского Возрождения, придал универсальный характер Возрождению, позволил пронизать обновлением все поры общественной и индивидуальной жизни общества, не оставляя для застоя никаких пустых ниш. Условия же экономического подъема городов-государств Италии той эпохи неразрывно связаны с ограничением власти феодальных синьоров, папы, императора, появлением и укреплением коммун, установлением и закреплением закона, уравнивающего в правах простолюдина-пополана и потомственного аристократа. То есть развитием понятия экономической свободы личности, торжеством закона перед произволом.

Гуманизм

Этапы эпохи Возрождения: начало — примерно вторая половина XIII — начало XIV веков, конец — окончание XVI — начало XVII столетий.
Понятие. Если определение “Возрождение” вбирает в себя комплекс явлений культуры, знаменующих особую эпоху, то определение “гуманизм” выражает наиболее характерную, содержательную сторону этой культуры, ее мировоззрение, ее идеологию, сердцевину этой культуры. Сам термин “гуманизм” (humanis studia humanitas) тогда означал блок, комплекс знаний о человеке, его роли и месте в природе и обществе. Часто гуманизмом называют период расцвета гуманитарных знаний в Италии в XIV-XV вв. В новейших исследованиях гуманизм понимается как идейная сторона итальянского Возрождения. Стало традиционным искать идейно-философские истоки гуманизма в античном мировоззрении, в греческой и в римской философии, гармонически вписывающей человека в общую картину мироздания и наделявшей его способностью к самопознанию и познанию окружающей среды, подчеркивающей огромные, безбрежные миры в сознании человека. В сознании никем и ничем не ограничиваемой, свободной близости гуманизма к античному мировоззрению, которое было свободным от ограничений политической реальности, и в оптимистической идеологии, и рациональной философии, и особенно в этике (культ разума, то есть культ свободы как важнейшей добродетели, но не абсолютной индивидуальной свободы, а такой свободы, которая подчинена задачам обеспечения безбрежной свободы для всех свободных членов общества, а также культ знания как мерило мудрости) и в эстетическом восприятии деятельности, свойственном не только искусству, но и науке. Таким образом, идеология Возрождения покоилась на сочетании таких сложных, комплексных сторон, как: культура, мудрость, знание, наука, этика, эстетика, подчиненные свободе, равенству, уважению, добродетели и т.д. В средние века, когда церковная идеология отвергла античное наследие и утвердила религиозный способ мышления в качестве универсального и всеобъемлющего, они рассматривались как антипод и античности, и Возрождения. Соответственно, идеология Возрожения формировалась как альтернатива церковной, узкоограничительной идеологии, освободающая разум человека от ничтожной рабской субстанции. Таким образом, речь по сути шла о Возрождении самого Человека, его чести и достоинства. Участие, к ХIV веку уже более чем двухсотлетнее, в коммунальном движении, когда пополаны- простолюдины уже осознали себя политически, облегчало эту задачу.
Новые элементы в средневековом мировоззрении, предвосхитившие гуманистические идеи, становятся заметными уже в ХII-ХIII веках (как мы видели, не случайно). Пути к широкому освоению античности и отделению науки от теологии начали прокладывать философы Шартрской школы и парижские просветители. Абеляр сделал первую попытку воскресить достоинство человеческого разума, сведенного почти на нет теологией. В них — уже начало гуманистического мировоззрения, а вовсе не в изучении Фомы Аквинского, который использовал все свои необычайные дарования и широкие знания для обоснования тезиса о ничтожности человеческой сущности. Хорошо зная классиков античности, Абеляр, ученые Шартрской школы, в особенности Иоанн Солсберийский, многое сделали для пропаганды Аристотеля, Платона, Вергилия, Овидия, Ювенала, Лукиана, Горация. (В том числе — и при дворе императора Фридриха II). Качественный перелом в осмыслении философии античности происходил постепенно (в мировоззрении Данте видно, что этот перелом тогда у него еще не произошел. Точнее не у него, а в том обществе). Он происходил в ХV-ХVI веках.
Рождение гуманизма как системы мировоззрения, построенной на принципах, противоположных христианской идеологии, связывают с Петраркой. Его культ греческих и римских классиков граничил, как это видно, с фанатизмом. Предметом особой гордости Петрарки были сочинения Цицерона, которого он открыл как писателя, оратора. Наверное, поэта Цицерона до сих пор мало знают как политического деятеля, выдающегося администратора, военачальника, которого войска после победы под его руководством наградили титулом императора (правда, полагающихся в таких случаях почестей от римского Сената Цицерон не дождался). В поэзии и философии Петрарки вырастало начало новой идеологии, когда главное место в самой науке и знаниях он предоставлял учению о человеке, а саму цель науки видел в совершенствовании индивида, условий его жизни на арене трудной жизненной борьбы, которая является неизбежной, главной силой. Опорой человека является разум, тогда как помощь божественных сил — фактор второстепенный, — вот кредо Петрарки. Необычаен глубокий интерес Петрарки к внутреннему миру человека, его чувствам, мыслям, переживаниям. Знаменитый принцип античной этики “познай самого себя” стал стержнем этических взглядов Петрарки. Акцент переносится с познания Бога на познание Человека, на смену “Государству Божьему” (civitas dei), Петрарка выдвигает “Государство муз” (civitas musarum), покоящееся на мудрости и знаниях. Находки Петрарки были выдающимся прорывом не только с точки зрения “снятия” ограничений, наложенных церковной идеологией, моралью, церковным способом мышления, но и беспредельного расширения возможностей самого человека в социальной жизни, утверждение его личной свободы.
Церковная идеология — всего лишь один тип ограничения человеческой и общественной свободы. Для тирании вообще свойственен уход от анализа человеческой субстанции как самостоятельной величины, как свободной личности. Не случайно в тиранических режимах, начиная от глубокой древности и кончая нашими днями, идеология, официальное мировоззрение не уделяет ровно никакого внимания анализу внутреннего мира человека. Правдиво анализировать мироощущения человека в тиранических режимах — официальная идеология не может, пытаться это делать — смехотворно. Поэтому избирается тип идеологии, когда человек остается вне анализа и изучения. Это, кстати, наглядно подтверждается современной официальной российской идеологией, “изысканиями” ее дворцовых социологов, жалкими, убогими статейками кремлевских политологов.
Петрарка отнюдь не был сторонником “затворнического индивидуализма” как часто его изображают профессионалы-критики. Его индивидуализм означал, во-первых, признание свободы личности, во-вторых, включение человека в общество во всем многообразии его интересов и помыслов (достойных Перикла). Не случайно Петрарку называли “Первым Человеком Возрождения”. После его смерти в конце ХIV столетия знамя итальянского Возрождения переместилось во Флоренцию.


 


1. Карамзин. История государства российского. Тула, 1990, с.211.
2. Плутарх, Избранные жизнеописания, М, 1990, т.1, с.288-289.
3. С.Л. Франк. Духовные основы общества. М., 1992, с.348-349.
4. E.Yarin. I tratli moraet di Collueio Salutati. Firenze,1944, p.8.
5. H. Baron. Humanistic and political literature in Florence and Venice atthe begiuning of the Anattrccento. Cambridge, 1955, p.60.
6. Работы: “Князь” (или “Государь”), “Рассуждения о первой декаде Тита Ливия”).
7. Н.Маккиавелли. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С.-Пб., 1912.