Горькие итоги проклятого десятилетия

Пора – по всем статьям Уголовного кодекса – подводить итоги 9-летнего ельцинизма. Лучше всего это делать, сравнивая данные Роскомстата за 1999 г. с показателями стартового для разрушителей 1990 года. Правда, уже в 1988-1989 гг. появились первые признаки ухудшения социально-экономической ситуации, вызванные горбачевщиной, но итоги эпохи ельцинизма надо сопоставлять в 1990 годом, ибо владеть и править он, Ельцин, начал с 1991 года, воспользовавшись бесхребетностью как разложенной Горбачевым КПСС, так и народных депутатов. Всю эпоху ельцинизма я бы обозначил как контрреволюцию на марше. Речь идет, естественно, о буржуазно-бюрократической контрреволюции, сопровождавшейся уничтожением СССР. Обеднение государства произошло по всем параметрам. Но многие из них уже приводились в печати.

I

Я бы начал с сопоставления натуральных показателей 1990 и 1999 годов. Это связано с тем, что всякие статистические показатели не столь красноречивы.

Начнем с демографии, где, отметим, данные за 1999 год пока еще неполные (11 месяцев). В 1990 году в России на 1000 жителей родилось 13,4 человек, в 1999 году – 8,4 человек. Умерло: в 1990 году – 11,2, в 1999 году – 14,7. 1990 год был предпоследним годом, когда естественный прирост был положительным (+2,2 человека). В 1991 году он составил плюс 0,7 человек, а в 1999 году минус 6,3 человека. До 1999 года самым мрачным в этом отношении считался 1994 год, когда появился отзвук ельцинско-гайдаровской шоковой терапии: тогда родилось 9,6, умерло 15,6 (!), а естественная убыль достигла минус 6,0. Но еще раз повторим, 1999 год как завершающий год эпохи ельцинизма побил все “рекорды”: при нижайшем в мире уровне рождаемости смертность как прямое следствие обвала 17 августа 1998 года подскочила с 13,6 в 1998 до 14,7 в 1999 году, а естественная убыль стала поистине рекордной. Здесь мы не будем подробно входить в анализ соответствующих обстоятельств, но, согласно прогнозам, уже стало ясно, что XXI век может стать последним веком жизни русского этноса. Все 9 лет реформ Ельцин полностью игнорировал демографическое бедствие, которое в решающей мере обязано именно его “реформам”. В 1990 году родилось 1988,9 тысяч человек (тогда как в 1960 г. – 2782,4, в 1980 – 2202,8, в 1987 – пиковый период – 2500,0). В 1999 г. – 1117,0 тысяч человек. Это, то что называется, на последок (почти вдвое меньше). Умерло в 1990 году 7656,0 тысяч человек (в 1960 г. – 886,1, в 1980 г. – 1525,8, в 1987 г. – 1531,6), в 1999 году – 1953,0 тысяч человек. Это на ??? процентов больше, чем в 1990 году.

Что же еще, кроме количества смертей выросло за это десятилетие.

Всем хорошо известно, что до небес выросли цены, отпущенные так сказать “на свободу” 1 января 1992 года, и эти данные в комментариях не нуждаются. Но при этом невиданном росте покупательная способность среднемесячной зарплаты с конца 1991 года до конца 1999 года упала в 5,5 раз. Трудящееся большинство, живущее от зарплаты до зарплаты, те, кто ее еще получает, обеднели таким образом в пять и более раз.

Однако в ходу СНГ-шный феномен: месяцами работникам не платят совсем. На 1 января 2000 г. суммарная задолжность по зарплате, по сведениям, поступившим в Роскомстат (далеко неполный) составила 43,7 миллиардов рублей. Многим же платят произведенными предприятиями изделиями, какими торгуют с рук по всем железным дорогам. Хорошо если это фарфор или хрусталь, бывают и более экзотические случаи.

Как дамоклов меч висит задолжность уже почти постоянно над головами учителей: де, люди сознательные, потерпят.

Сейчас должны им 10,4 миллиарда рублей – почти четверть суммарной задолжности по стране.

В российской рыночной экономик именно такими мерам и борются с инфляцией, одновременно сокращая до минимума покупательную способность собственных граждан. Можно себе представить, как от этого “процветает” экономика, лишенная потребительского спроса. И отчего скачут вверх показатели смертности.

Что еще растет, кроме смертей и цен? Ну, что же с начала реформ в России возведено 605 тысяч собственных жилых домов, коттеджей (только в 1999 году – 110 тысяч), почти 1/10 коттеджей, построенных за годы реформ, приходится на передовую в этом отношении Московскую область. Так что успехи, вроде бы, имеются. Но все познается в сравнении. В целом же ввод общей площади жилых домов (в миллионах кв. м) снизился по сравнению с 1990 годом вдвое. “Новым русским” - особняки, простым смертным – углы.

Ну, со смертями, ценами и особняками все ясно. Но вспоминаешь прошлое – и хочется знать, что стало с продукцией народного хозяйства. Мы привыкли - в советские времена – к тому, что она постоянно прирастала. И сейчас прирастает, если взять стоимостные показатели, т.е. становится все дороже и дороже. Но ежели обратиться к натуральным… Из огромного числа товарных групп, упомянутых в газете Госкомстата, за 1990-1999 годы выросло производство только 2-х: водки и ликеро-водочных изделий – 171,3 процента (1990 год взят за 100) и сахара-песка – 180,9 процента. Я даже немного опешил, прочитав такое. За годы ельцинизма уже привык к тому, что все-таки падает, а тут рост! Вот они, успехи рыночной экономики…

Со спиртными напитками, пожалуй, все ясно: власть просто-напросто спаивает народ, так ей легче с ним управиться, и люди пьют “несмотря ни на что”! вспоминая свою деревню под Угличем, иногда даже не могу понять, на какие такие шиши покупают водяру. Но таки покупают!

Если взять год послеавгустовского обвала – с августа по август, - когда все подорожало в 2-4 раза, то менее всего выросла цена на водку. Дети недоедают, а водка и дешевое и плодоягодное вино льются рекой.

Со спиртным половодьем связан и рост сахара-песка. Львиная его доля идет на самогоноварение. Еще родной дядя в деревне меня когда-то натаскивал: три литра воды, килограмм песку, пачка дрожжей и на тебя – три литра первостатейного “первача”, который на блюдечке горит. Могу научить желающих.

Вместе с тем рынок сахара емок еще и потому, что пока еще работают кондитерские фабрики, хотя их продукция на уровне 53,4 процента к уровню 1990 года, и население заготавливает массу варений, дабы пережить мировые зимы, и чаек все еще потребляем с сахаром.

Но вот, что обидно: все больше порывается связь производства сахара-песка с собственной сырьевой базой. В 1999 году из своей сахарной свеклы Россия произвела 1,5 миллиона тонн сахарного песка, а из импортного сахара сырца – 5,3 миллиона. Вот и получилось почти 6,8 миллионов, почти вдвое больше, чем в 1990 году. Еще лет десять назад посевы сахарной свеклы составляли в России 1,5 миллиона гектаров, а теперь их – около 900 гектаров. Из 95 сахарных заводов два уже давно закрыты, восемь не покупают отечественную сахарную свеклу, а остальные загружены наполовину.

И тут кризис… Хотя Россия в прошлом в лучшем случае лишь на треть удовлетворяла свои потребности в сырце, и он шел, если помните, не только с Украины, но и с Кубы. Но теперь-то и Украина за бугром.

Возникает обычный для рыночной экономики конфликт: сахаропроизводители предлагают ввести квоты на ввоз зарубежного сахара, а импорт сверх того облагать высокими пошлинами. Но потребителям от этого станет только хуже, т.е. дороже.

Полагаю, однако, что по мере роста цен на сахар, какие до сих пор считаются специалистами минимальными, самогон из сахара уже гнать можем, не будем…

Пойдут в ход сливовица, “табуретовка”. Заодно, нарушая обычный порядок перечисления отраслей, от тяжелой к легкой и пищевой, отмети с огромный спад в производстве макаронных изделий – до 28,1 процента. Масло животное, сыр и брынза оказались в пределах 30-40 процентов, но цельномолочная продукция (в пересчете на молоко) скатилась аж о 26,2 процентов. А ведь Россия была одной из самых “пьющих” не только водку (взрослые), но и молоко (дети.).

Ниже всего упало производство мяса (включая субпродукты 1 категории) – до 16,2 процентов, что служит по сути самым показательным примером в падении народного потребления. Помните прежние ???: нет-де в продаже мяса, нет колбасы, а теперь первого производим в 6 раз меньше, второго – в 2,5, и хоть бы хны. А импорт на что? Колбасу делаем из импортного мяса, но теперь колбаса стала на столах дефицитным продуктом (раньше хоть и возили кое-куда поездами из Москвы, но в домашних холодильниках она не переводилась).

Муки производим все еще относительно много (когда я так пишу, то речь идет о превышении половины производства 1990 года – 58,9 процента, но крупы – менее трети (30,4%)!

Если брать продукцию животноводства, которая идет не только в мясо-молочную промышленность, но и потребляется, так сказать, в первичном виде на селе, то здесь отмечается падение производства: молока до 59,2 процента, яиц до 69,5, мяса (скот и птица в живом весе) – до 71,1, грубо говоря, в целом на треть.

Не лучше, а даже хуже положение в ключевых отраслях растениеводства. Валовой сбор зерна и сахарной свеклы (фабричной) упал вдвое, а льноволокна – в 5 раз. Считай, что из льноводческих стран мы уже выбыли, льнозаводы разрушены, а полотняные сорочки – редкость. Впрочем и импортного хлопка уже не достает.

Падение производства во всей легкой промышленности было, пожалуй, наиболее крутым, оглушительным (до 19,6 процента). Льняных и пенькоджутовых тканей производится 14,9 процента к уровню 1990 года, шерстяных и того меньше – 10,2 процента, шелковых – 14,0 процента, хлопчатобумажных – 22,4 процента, ковров и ковровых изделий – 21,3 процента, чулочно-носочных – 28,7. Наконец, трикотажа стало меньше на 9/10.

Еще хуже обстоят дела в швейной промышленности, где пальто и полупальто – 9,4, плащи – 9,9, платья – 4,7. Побольше по костюмам – 16,6 и курткам – 14,9. Общие итоги просто плачевные, страна если и одевается, то по импорту.

Донашиваем ботинки, купленные при социализме, по обуви падение до 7,6 процентов. По хромовым кожтоварам – до 17,1.

А ведь в России чуть ли не в каждом городке были если не ткачихи, то швеи, Москва, Ивановская, Костромская, Ярославская области славились своими текстилем.

На втором месте по падению производства вслед за легкой промышленностью идет гордость советской эпохи – созданное его могучее машиностроение. Там куда ни кинь, всюду клин. И в оборонке, и в гражданских отраслях (чаще всего они переплетаются).

Вагонов грузовых производим 16,3 процента к уровню 1990 года, металлорежущих станков – 9,8, кузнечно-прессовых машин – 3,6, фотоаппаратов – 6,2, мотоциклов – 3,6, тракторов – 6,1, зерноуборочных комбайнов – 2,9.

Последние две цифры просто убийственны!

Ленин обещал крестьянам 100 тысяч тракторов, в 1990 году их производили более 300 тысяч, в 1999 году – 13 тысяч. Курам на смех! А ведь где трактора, там и танки. Где трактора, там и урожай.

Нет ничего удивительного, что урожайность зерновых упала в России с 15,9 центнеров с 1 гектара до 11,7, и нет ни одного вида продукции, по которому бы она возросла.

Даже по картофелю и овощам, какие стали больше производиться в личных подсобных хозяйствах. Кстати. Валовой сбор картофеля почти тот же (31,2 млн тонн вместо 35,9), а по овощам он даже чуть возрос (с 11,2 до 12,3 млн тонн). Так что помимо смертей, цен, сахара-песка и водки, как это ни странно, увеличилось и производство овощей. Люди поняли, раз денег нет, запасемся капустой, морковкой, свеклой, огурчиками и прочей овощной снедью. По мере возможности кто добавляет к этому грибки – соленые, маринованные, сушеные, кто иные дары леса, степей, вод. Это и есть тот внемагазинный “прокорм”, на который все больше переходит страна, довольствуясь малым.

Вернемся, однако, к машиностроению. Есть один его вид – персональные компьтеры, производство которого упало до 8,4 процента, но по сути компенсируется огромным импортом.

До 20-30 процента сократилось производство электродвигателей и электроламп, до 26,1 – грузовых автомобилей. Лучше положение с пассажирскими вагонами (58,4 процента), аккумуляторами и аккумуляторными батареями (53,1), деревообрабатывающими станками (36,6), подшипниками качения (29,1), какие все еще востребованы нашей промышленностью и транспортом. И совсем уж – почти - хорошо – с легковушками (86,6) и автобусами (96,0). На легковушки спрос не уменьшается ибо в стране немало людей остаточного “среднего класса”, не мыслящими жизнь без колес нет-нет да их обновляющих. “Новые нерусские” зарятся на иномарки, но чиновники вынуждены по службе ездить на отечественных машинах. Число и тех, и других резко возросло. Зато совсем уж не повезло велосипедистам (без детских) – 11,4.

В гораздо лучшем положении сырьевые отрасли – энергетика, металлургия, химия и нефтехимия, добыча и переработка леса. Но и здесь всюду падение и падение. Нет ни одной выросшей товарной группы. Мировой рынок хотя и востребовал наше сырье и топливо, но экспорт туда идет не за счет роста производства, а за счет сокращения внутреннего потребления. Вот где незадача!

Даже здесь у нас сброс, и нередко очень значительный. Так, по стальным трубам спад до 27,3 процента, по стальной проволоке – до 30,0, по химическим удобрениям – до 20, по синтетическим красителям – до 19,6, по синтетическим каучукам – до 33,8, а по шинам для легковушек даже до 0,1, для сельхозмашин – до 13,8, по вывозке древесины до 28,8, по пиломатериалам до 18,0, по шпалам до 15,9, по товарной целлюлозе – до 225 процента. Если по шинам все ясно: для легковых авто перешли на иностранные, а сельхозмашины почти не производим, тоя никак не ожидал такого падения по добыче и переработке леса: как-никак второй по значению и количеству вовлеченных работников экспортный стерженек России. Русский лес выручал нас в самые неудачные годы; господствуя на мировых рынках. Теперь Россию потеснили страны с тропическими или вновь посаженными лесами.

Характерно падение на 9/10 производства отчественных часов, вытесненное и с нашего, и с мирового рынка. Отечественные часы становятся экзотикой. Так, Угличский часовой завод, экспортировавший один миллион штук в год, больше стоит, чем работает, а производит несколько десятков тысяч. А ведь речь идет о прекрасной марке женских часов “Чайка”. Вместе с утратой часового производства хиреет и город Углич, - половина жителей которого была связана с часовым заводом. Теперь возникают проблемы даже с запуском производства после многомесячных простоев, кадры-то утекли. Пока приглашают на время из Москвы, а вскоре начнем приглашать спецов из-за границы (из дальнего зарубежья). И так повсюду, по всему машиностроительному циклу. Появились полумертвые города, где почти никто, кроме чиновников, не работает. А оставшимся на производстве бросают как подачки жалкие заработки, от 150-200 до 400-500 рублей в месяц. А в общем установилась своего рода планка – размер пенсии. Раз 300 рублей , платят на периферии не свыше 300. Раз побольше, платят чуть побольше. О минимальных пенсиях Страна Советов в 60 рублей на селе (нынешние 60 долларов) и минимуме зарплаты в 70 рублей (78 долларов) остается только мечтать. А ведь средние-то и пенсии и зарплаты были много, на порядок выше, пенсия примерно вдвое, зарплата – втрое.

Мы просто не понимаем того, что жили в самом настоящем земном раю.