Вообще-то считается, что законы лучше всего знают следователи, прокуроры и судьи. Это общепринятое заблуждение, но я о нем писать не буду. Хочу обратить ваше внимание только на то, что есть люди, которые за плохое знание законов расплачиваются гораздо дороже, чем юристы. Это преступники. Им, так сказать, профессионально, не хуже судей надо знать те статьи Уголовного Кодекса, по которым они совершают преступление. И многие из преступников такими знатоками и являются. Это потом, уже осужденные, они изображают из себя придурков, которых якобы следователь заставил оклеветать себя. На самом деле они, как правило, прекрасно понимали, что они делают, и в чем была их выгода поступить так, а не иначе.
Отвлечемся от темы и рассмотрим вот такой пример. Довольно часто в различных книгах и воспоминаниях можно встретить заявления лиц, осужденных в ходе Великой Отечественной войны, о том, что их на фронте следователь заставил оклеветать себя и признаться в шпионаже, хотя они были невинны, как новорожденные дети. И вот эти "невинные" отсидели свои 10 лет в лагерях "ни за что".
Вспомните хотя бы (если вы читали) бестселлер А. Солженицына "Один день Ивана Денисовича", с которого Солженицын, подключившись к антисталинской кампании Хрущева, начал свою карьеру клеветника. В повести главный герой Иван Денисович, якобы, бежал из плена и его, "глупого крестьянина", следователь заставил оговорить себя в шпионаже. Вот Иван Денисович и заявил трибуналу, что он "шел с заданием" от немцев, а какое это задание, дескать, ни он, ни следователь придумать не смогли. Остается ужасаться тому, какой был произвол при Сталине. Та же песня звучит и из уст главного героя фильма "Холодное лето 53-го", да и во многих других произведениях. Причем, исходное положение для этого вроде бы имеется: в ходе войны с фронта в лагеря попадали в основном осужденные за шпионаж. И таких было много.
В литературе существует расхожая версия, что этакая перестраховка советских органов безопасности была вызвана принципами
Во-первых, такая массовость требует огромного труда по подготовке разведчиков и больших затрат материальных средств на эту подготовку, что очень рациональные немцы вряд ли бы себе позволили.
Во-вторых, информационные документы НКВД тех времен предупреждают наших контрразведчиков не о массовости, а об исключительной изобретательности немецких разведчиков. К примеру, зная, что мы считаем, что немцев не любят евреи и цыгане, немцы к нам в тыл в качестве разведчиков забрасывали именно евреев и цыган. В качестве шпионов активно использовали коммунистов и политруков. Или сразу на нескольких фронтах было отмечено, что немцы в качестве фронтовых разведчиков используют советских подростков. Эти тогдашние "Идущие вместе" за тогдашние немецкие "сникерсы" и "баунти" легко пробирались в тыл наших войск как сироты, потерявшие родителей, собирали разведданные и сигнальными ракетами вызывали огонь немцев на наши войска. Причем, наиболее выдающиеся "подростки-демократы" успевали сходить в разведку по нескольку десятков раз, награждались немецкими конфетами и вином.
Такой сильный противник делал честь нашим контрразведчикам и они, конечно, пытались немецких шпионов разоблачить, а если их не было, то негодяи в органах контрразведки, прокуратуре и трибунале наверняка не гнушались дела о шпионах сфальсифицировать. Но это никак не объясняет, почему масса солдат и офицеров, т.е. людей мужественных по определению, соглашалась признать себя шпионами.
Чтобы понять, откуда взялись эти "невинные жертвы сталинизма", надо повнимательней присмотреться к тогдашнему Уголовному кодексу. Дело в том, что в мирное время такое преступление как шпионаж по своему наказанию намного превосходило такое преступление как дезертирство. За шпионаж могли расстрелять и расстреливали и в мирное время, а вот за дезертирство (уклонение от призыва) в худшем случае давали 5 лет. Но с началом войны ситуация изменилась. Шпионов по-прежнему никто не жаловал, но с дезертирами разговор стал очень коротким. Статья 193 "Воинские преступления"
Однако дезертиров было очень много и если всех расстреливать, то кто воевать будет? Ведь в тылу уже не только женщины, но и дети стали к станкам, на немцев не всегда патронов хватало. Поэтому дезертиров расстреливали редко и только показательно, только публично и только тогда, когда обстановка на фронте требовала расстрелами остановить панику. Во всех остальных случаях дезертирства, а их было за войну около 376 тыс., командующий армией (если речь шла о солдатах и сержантах), либо командующий фронтом или Верховный главнокомандующий (если речь шла об офицерах), отменяли расстрел и заменяли его отправкой на фронт, а с 1942 г. – в штрафные роты (солдат и сержантов) или штрафные батальоны (офицеров). В штрафных подразделениях можно было отличиться в бою, получить ранение или принять смерть. Во всех этих случаях судимость снималась.
В штрафные роты и батальоны попадали почти за все преступления – убийства, грабежи, воровство и т.д., какой бы приговор не был вынесен: дураков не было давать мерзавцам отсидеть войну в лагере в тылу. Но дезертиры в штрафных подразделениях считались самым поганым боевым материалом – ведь это трусы. Поэтому их часто собирали в отдельные штрафные роты с особо строгим контролем. (Кстати, в эти роты попадали и специфические дезертиры, которые сами себе нанесли ранение, чтобы сбежать с фронта. Таких называли "самострелы", а в кодированной переписке сокращенно – "с.с.". Поэтому штрафные роты дезертиров на фронте презрительно называли "эсэсовцами").
Как видите, в любом случае пойманному дезертиру грозила смерть либо сразу перед строем, либо вероятная в штрафной роте. А ведь этот дезертир очень себя любил, очень-очень. Что делать? И эти мерзавцы нашли выход благодаря знанию Уголовного Кодекса. Дело в том, что среди воинских преступлений был и шпионаж. Статья 19324 гласила:
И в этой статье Уголовного Кодекса никаких особенностей для условий военного времени не было, ведь иначе воспрепятствуешь признанию реального шпиона и его добровольной явке с повинной. Вот ушлые дезертиры статьей 19324 и пользовались, чтобы спасти свои вонючие жизни. Они заявляли, что за те дни, что они отсутствовали, они попали к немцам и согласились стать шпионами, а теперь идут в тыл, чтобы шпионить. Поскольку они еще никаких сведений не сумели собрать, то никакого ущерба Союзу ССР не нанесли и трибунал хоть на голове может стоять, а по статье 19324 к расстрелу их приговаривать не за что. Наверняка все видели, что это просто дезертиры, но как их отправить в штрафную роту и выдать им оружие? Ведь они признались и утверждают, что служат немцам! И вот эта категория мерзавцев таким способом уклонялась от войны. Конечно, им давали максимум, что могли дать по тем законам – 10 лет. Но эти подлецы иваны денисовичи ехали в тыл, а честные люди – в окопы. Порядочные люди гибли, а дрянь выживала в тылу.
Оправдывать армейские и фронтовые трибуналы не за что. Их члены наверняка радовались, что могут приписать себе и раскрытие шпионажа, т.е. более квалифицированного преступления. А ведь по уму у нас в лагеря с фронта не должно было попадать ни одного человека, поскольку судить "шпионов" надо было по двум статьям – и за шпионаж, и за дезертирство. Ведь они прежде, чем стать шпионами дезертировали и сдались в плен. Но трибуналы либо из карьеристских соображений, либо, чтобы не отпугнуть от явки с повинной настоящих шпионов, либо, чтобы хоть как-то использовать этих мерзавцев, либо по всем причинам вместе эту категорию хитрых дезертиров фактически покрывали, осуждая их только по одной статье – за шпионаж.
Между прочим, и Солженицын чуть ли не демонстративно создав антисоветскую группу, тоже дезертировал с фронта перед готовящимся наступлением наших войск. Правда, он полагал, что очень хитрый и сумеет уйти от наказания. От войны сбежал, а от 10 лет – не получилось.
Заканчивая, хочу обратить внимание, что преступники – это народ очень ушлый, поэтому было бы опрометчиво верить каждому осужденному в том, что он отсидел "невинно".
За шпионаж может быть и "невинно", а за дезертирство его надо было бы расстрелять.
Итак, "священные реликвии" революции, отстраненные от государственных кормушек и славы народной, затеяли новую революцию – свержение законной конституционной власти в СССР. Но советское государство – это не бандитская шайка, и ликвидацию угрозы себе оно не могло вести методами бандитских разборок, а только по законам, принятым законодательным органом страны. И чтобы понять, что тогда происходило, нужно прежде всего понять, что требовали законы СССР от граждан в то время. Во всех исторических книгах и статьях о той поре лихо упоминается какая-то "зверская" статья 58. (Говорят, что те, кто по ней был осужден, на вопрос: "По какой статье сидели?" – отвечали: "116 пополам"). Но я ни разу ни в одной работе не встречал, чтобы эту статью опубликовали полностью. А текст ее очень интересен, и из него становится понятным, почему, с одной стороны, НКВД так легко арестовывало массу лиц, а с другой – почему подозреваемые так легко признавались. Статья длинная, но я позволю себе дать ее всю (за исключением ссылок на другие документы). Однако если она вам неинтересна, то можете ее не читать, а возвращаться к ней, когда в тексте пойдут на нее ссылки.
581. Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву и ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР.
581а. Измена родине, т.е. действия, совершенные гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу караются –
высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества.
581б. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества.
581в. В случае побега или перелета за границу военнослужащего, совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене, или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются –
лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего имущества.
Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления – подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет.
581г. Недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене влечет за собой –
лишение свободы на десять лет.
Недонесение со стороны остальных граждан (не военнослужащих) преследуется согласно ст. 5812.
582. Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на местах в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры, влекут за собой –
высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства
583. Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады, влекут за собой –
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
584. Оказание каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям, в осуществлении враждебной против Союза ССР деятельности влечет за собой –
лишение свободы на срок не ниже трех лет с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до высшей меры социальной защиты – расстрела или объявления врагом трудящихся, с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с конфискацией имущества.
585. Склонение иностранного государства или каких-либо в нем общественных групп, путем сношения с их представителями, использования фальшивых документов или иными средствами, к объявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР или иным неприязненным действиям, в частности: к блокаде, к захвату государственного имущества Союза ССР или союзных республик, разрыву дипломатических сношений, разрыву заключенных с Союзом ССР договоров и т.п. влечет за собой –
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
586. Шпионаж, т.е. передача, похищение или собирание с целью передачи сведений, являющихся по своему содержанию специально охраняемой государственной тайной, иностранным государствам, контрреволюционным организациям или частным лицам, влечет за собой –
лишение свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества, а в тех случаях, когда шпионаж вызвал или мог вызвать особо тяжелые последствия для интересов Союза ССР, – высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся, с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с конфискацией имущества.
Передача, похищение или собирание с целью передачи экономических сведений, не составляющих по своему содержанию специально охраняемой государственной тайны, но не подлежащих оглашению по прямому запрещению закона или распоряжению руководителей ведомств, учреждений и предприятий, за вознаграждение или безвозмездно, организациям и лицам, указанным выше, влекут за собой –
лишение свободы на срок до трех лет.
Примечание 1. Специально охраняемой государственной тайной считаются сведения, перечисленные в особом перечне, утверждаемом Советом Народных Комиссаров Союза ССР по согласованию с советами народных комиссаров союзных республик и опубликовываемом во всеобщее сведение.
587. Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемой в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций, влекут за собой –
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
588. Совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собой –
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
589. Разрушение или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, поджогом или другими способами железнодорожных или иных путей и средств сообщения, средств народной
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
5810. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.ст. 582 – 589 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания, влекут за собой –
лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой –
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
5811. Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой –
меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы.
5812. Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении влечет за собой –
лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
5813. Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны, влекут за собой –
меры социальной защиты, указанные в ст. 582 настоящего Кодекса.
5814. Контрреволюционный саботаж, т.е. сознательное неисполнение кем-то определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата, влечет за собой –
лишение свободы на срок не ниже одного года, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо
Интересно, что основные положения этой статьи были, безусловно, разработаны с участием тех, кого впоследствии по этой статье и осудили, поскольку первый Уголовный Кодекс был написан еще при жизни Ленина и с его участием еще в 1922 г. А в 1926 г. был разработан новый Кодекс, в котором, по воспоминаниям тогдашних адвокатов, все меры наказания были существенно смягчены. Основные положения ст. 58 остались в ней именно из этого второго кодекса.
Обратите внимание на ст. 5810 и ст. 5811. Вот вы, к примеру, ругаете недостатки в своей стране. Зачем? Во-первых, чтобы их исправить. Во-вторых, чтобы и остальные разделили ваше возмущение и думали, как вы. Это ваше стремление заставить других думать, как вы, называется пропагандой. А пропаганда – это и есть "организационная деятельность", предусмотренная ст. 5811.
А как же свобода слова? – спросите вы.
Когда мне в 80-х пришлось самому познакомиться по поводу похожей статьи с КГБ, то тамошние следователи мне растолковали ситуацию и, по-моему, абсолютно правильно. Нужно самому думать, кому ты и что говоришь. Иными словами, все время контролировать, правильно ли тебя понимают те, с кем ты делишься своим мнением. Если они под воздействием твоих слов захотят свергнуть законную власть в стране, то тогда ты виноват по ст. 5810.
В те годы получалось так. Если находилось несколько человек (не менее трех), которые в НКВД показывали, что ты пытался вызвать у них желание свергнуть Советскую власть, то что оставалось делать следователю НКВД, как не возбудить против тебя уголовное дело? Не может же он нарушить, а не защитить, принятый Верховным Советом закон, в котором твои действия считаются преступными?
Это надо понимать, чтобы не удивляться, почему, когда началась ликвидация заговора троцкистов и их приспешников, то масса болтливого народа вдруг оказалась на нарах, как им казалось, ни с того ни с сего. Это, так сказать, глуповатые болтуны.
Вторая часть – хитрые. Это те, кто общался с заговорщиками и на всякий случай им поддакивал: вдруг они придут к власти?
И, наконец, действительно невиновные, которых оклеветали подлецы-заговорщики. Таким невиновным был, к примеру, генерал А.В.Горбатов. Но вдумайтесь в его воспоминания, касающиеся его нахождения в заключении: "Моим соседом по нарам был в колымском лагере один крупный когда-то работник железнодорожного транспорта, даже хвалившийся тем, что оклеветал около трехсот человек. Он повторял то, что мне уже случалось слышать в московской тюрьме: "Чем больше – тем лучше: скорее все разъяснится".{Л53}
Однако здесь дело не в скорости разъяснения, а в наглой уверенности, что "всех" наказать не смогут, дело в исконной склонности подлого дурака прятаться за спину других. Заговорщики в массе своей были уверены, что если оклеветать как можно больше народу, то власть окажется просто неспособной наказать всех и вынуждена будет всех простить.
А что было делать судьям? На военном суде под председательством моряка, капитана первого ранга, А.В.Горбатов решительно отверг все обвинения против себя. Но в его деле на него были показания десяти его сослуживцев! Что должен был сделать суд – отпустить Горбатова? А как же закон, принятый Верховным Советом от имени народа?
Вы скажете, что в СССР был тоталитарный режим, и от этого, дескать, все несправедливости. Во-первых, пока не было заговора, не было и доносов. Во-вторых, если бы с 1933 г. над страной не нависла явная угроза войны, если бы в Испании, Абиссинии и Китае она уже не шла, то не было бы и столь суровых наказаний. В-третьих, в то время и в других странах, отчаянно "демократических", таких, скажем, как США или Англия, подобных вещей никто не прощал. Британский историк пишет об этом так:
"Граждане Великобритании тоже подвергались драконовским наказаниям. 17 июля 1940 г. один человек был приговорен к месяцу тюрьмы за то, что прилюдно заявил, что у Великобритании нет шансов победить в этой войне. Человек, посоветовавший двум новозеландцам: "Какой вам смысл погибать в этой кровавой бойне?" – получил три месяца тюрьмы. Женщина, назвавшая Гитлера "хорошим правителем; лучшим, чем
Теперь второй, очень больной для антисоветчиков вопрос, который проясняет ст.58. По их утверждениям, никакого заговора в 30-х годах не было, а просто Сталин от скуки и врожденной злобности решил поубивать всех своих товарищей по партии. Для этого он приказал следователям НКВД этих товарищей жестоко пытать, чтобы они оговорили друг друга, а потом приказал судьям осудить их к расстрелу.
И все бы хорошо, но у антисоветчиков есть одна неувязка: суды-то были открытыми, в залах судов сидели сотни корреспондентов западных газет, и в ходе судебных процессов подсудимых никто не избивал. Чего же они признавались, если были невиновны?
Чего тут только не выдумывают "историки"! Договариваются до того, что в судах, дескать, могли сидеть гипнотизеры, которые внушали невиновным подсудимым признаваться в преступлениях, за которые им неминуемо грозила смерть, но которые они якобы не совершали.
На самом деле ответ на этот вопрос можно найти, если присмотреться к мерам наказания за контрреволюционные преступления. Вы увидите, что исключительная мера наказания – расстрел – предусмотрена в единственном виде только по ст.581а и ст. 581б, которые, кстати, введены в Кодекс только в 1934 г. По остальным преступлениям, включая вооруженное восстание, шпионаж, террористические акты и т.д., предусмотрены две исключительные (высшие) меры наказания – расстрел (первая категория) и высылка за границу с лишением гражданства (вторая категория). Если есть смягчающие обстоятельства, то и расстрел, и высылка за границу могут быть заменены лишением свободы на срок не ниже трех лет.
Представьте себя на месте судей. На процессе уликами и признанием подсудимые уличены в теракте, предположим, в убийстве первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) С.М.Кирова. Смягчающих обстоятельств – нет. Какое наказание
Вы, судьи, при такой постановке вопроса не сможете назначить наказание, если вам определенно не сообщат, по какой категории (первой или второй) следует его назначать.
Сообщало об этом судьям государство, непосредственно на суде – обвинитель. Поэтому вопли о том, что найденные списки обвиняемых с пометками Политбюро "судить по первой категории" служат якобы указаниями судам расстрелять невиновных, являются подлой ложью. На судей никто не давил, они честно определяли виновность подсудимых и назначали наказания согласно ей, а если человек был невиновен, то его оправдывали, даже если государство для подобных преступлений по данным делам назначало первую категорию наказания.
Например. В 1928 г. в процессе так называемого "шахтинского дела" перед судом под председательством будущего Прокурора СССР А.Я.Вышинского предстало 53 человека, судимых по первой категории. Обвинитель, будущая "жертва сталинизма" А.Н.Крыленко, в заключительной речи просил суд признать их вину и наказать всех 53-х подсудимых.
Однако суд четверых полностью оправдал: доказать их виновность Крыленко не смог, суд его доводы и доказательства во внимание не принял. 11 человек суд приговорил к расстрелу – у них не было никаких смягчающих обстоятельств. Но! Сам суд за раскаяние на следствии и в суде попросил у Верховного Совета помиловать 6-х из 11-и приговоренных им к расстрелу. ВЦИК ВС к суду прислушался{Л55}.
Чем руководствовалось государство, в нашем случае Политбюро ВКП(б), когда назначало категорию наказания?
Цель наказания – предотвратить подобные преступления в будущем. Это не месть. А тяжесть наказания определяется степенью его общественной опасности. Но общественная опасность тех или иных деяний зависит от того, в каком положении находится само общество. Если обществу угрожает смертельная опасность от подобных деяний, то наказание должно быть очень суровым, оно должно остановить эти деяния. А если общество в безопасности, то наказание может быть мягким, либо его может вообще не быть.
Я выше приводил пример, что во время войны Англии с гитлеровской Германией невыгодное сравнение Черчилля с Гитлером наказывалось 5-ю годами тюрьмы. Но до войны
Большевики, пожалуй, были первыми, кто так точно и ясно смотрел на смысл наказания и кто заложил прямо в закон возможность смягчать наказание в зависимости от обстановки, в которой находится общество.
Вот, к примеру, история знакомства со ст. 58 уже упомянутого князя С.Е. Трубецкого – заместителя главы подпольной белогвардейской организации в Москве, тесно связанной с английской разведывательной службой "Интеллидженс сервис".
Организация была разгромлена в то время, когда гражданская война еще шла, но следствие продолжалось до ее окончания. (В ходе которого, кстати, князя и не подвергали, и не собирались подвергать пыткам). Суд приговорил его по первой категории – к расстрелу, но ведь гражданская война-то уже закончилась, общественная опасность того, что князь совершал, резко снизилась. Поэтому сам суд подвел его под какую-то малоприменимую к нему амнистию и дал 10 лет "строжайшей изоляции". Однако родственники Трубецкого на воле предложили ему подать ходатайство для работы вне стен тюрьмы, он его подал и дальше пишет:
"Сравнительно скоро ходатайство было удовлетворено, и мы попали в довольно оригинальное положение (не привыкать стать). По документам мы значились заключенными в Таганской тюрьме, но имели право жить в городе, "не занимая особой комнаты" (!). Мы были обязаны каждую неделю, в определенный день, регистрироваться в тюрьме и, кроме того, мы трое были связаны между собой круговой порукой, на тот случай, если бы кто-нибудь из нас скрылся. Условие "не занимать особой комнаты" (квартирный кризис) было для нас не так страшно: Леонтьев и Щепкин поселились в комнатах их жен, а Мама и Соня имели две комнаты – общую их спальню и столовую, в которой я и поселился.
Служащие в Госсельсиндикате оплачивались, по тем временам, исключительно хорошо, и, считая в золоте или твердой валюте, я далеко не получал потом в эмиграции такого высокого вознаграждения, как тогда. Это было для нас более чем кстати".{Л23}
Однако князь оказался человеком упрямым и своей организационной контрреволюционной деятельности отнюдь не
Возникает еще вопрос: при таком подходе политические руководители страны могли приказать суду осуждать по первой категории тех, кто им не нравился, а по второй – тех, кто им нравился. Да, могли и действительно так поступали. Например, когда НКВД, вскрывая очередной заговор, предложил в 1939 г. Политбюро согласовать осуждение по первой категории группы заговорщиков, в числе которых был и маршал Егоров, то Сталин, возможно, в память о совместной службе на фронтах гражданской войны, Егорова из этого списка вычеркнул. Тот 22 февраля 1939 г. был осужден к тюремному наказанию и умер в тюрьме в марте 1941 г.{Л36}
Но дело в том, что сталинцы в своем отношении к противникам и даже к врагам были гораздо терпеливее и жалостливее, чем их политические противники, прямо или косвенно сомкнувшиеся с Троцким. И дело здесь, думаю, не во врожденной доброте, а в разном отношении к своей службе.
Сталинцы служили Родине, пролетариату, коммунизму. Служили честно. Троцкисты тоже служили, но только во имя тех привилегий, что давала служба. Это уже нечестно, а нечестный человек жесток.
Приведу к месту высказывание нашего прославленного полководца А.В.Суворова, который войну, храбрецов и трусов знал не понаслышке. Он утверждал: "Трусы всегда жестокосерды". Поскольку трус – это, прежде всего, нечестный человек, он бросает в бою своих товарищей, он жесток по отношению к ним. Бросает трус своих товарищей во имя себя, любимого. Точно так же во имя себя, любимого, нечестный мерзавец угробит любого в борьбе за свою должность, дающую материальные блага и привилегии.
Вот давайте рассмотрим несколько эпизодов из жизни Н.И.Бухарина, бывшего в эмиграции очень близким человеком
(Чтобы понять, что имел в виду Троцкий, надо прочесть стенограммы процесса 1938 г., на котором судили Бухарина. Вместе с ним судили 21 заговорщика, но четверть времени суда (объема стенограммы) занимают попытки обвинителя Вышинского получить от Бухарина признания по отдельным пунктам. Дело в том, что свою вину Бухарин признал сразу же, но когда начались конкретные вопросы, не отвечал ни да, ни нет. На заданный вопрос он говорил, говорил, говорил, но зачем он это говорит и что хочет сказать, никому не было понятно. Дело дошло до смешного: остроумный Вышинский начал требовать от Бухарина сказать "нет", т.е. начал требовать, чтобы Бухарин объявил себя невиновным. Черта с два! И на этот вопрос Бухарин говорил, говорил, говорил… Но тут уже все было ясно.){Л25}
Но вернемся к Ленину, так высоко ценившему Бухарина. Когда большевистское правительство, взяв власть, было вынуждено заключить мир в войне России с Германией на очень не выгодных для России условиях, фактически подписать капитуляцию России, то возникла угроза, что за этот позор большевики будут сметены и не удержат власть. Бухарин, член ЦК партии большевиков, лидер фракции большевиков "левые коммунисты" и, как полагал Ленин, близкий его друг, заключает с партией левых эсеров союз с целью свержения правительства Ленина с последующим разрывом мира с немцами и продолжения войны. Левые эсеры, воодушевленные поддержкой левых коммунистов, в июле 1918 г. поднимают мятеж против советского правительства. Мятеж большевики подавили, но левые эсеры не выдали своих тайных союзников – левых коммунистов.
Однако после смерти Ленина Бухарин сам признался в своей измене 1918 г., правда, исказив события. А когда в 1937 г. было раскрыто участие Бухарина в новом заговоре, то всплыли и детали заговора 1918 г. Оказывается, Бухарин согласовал с левыми эсерами не только арест Ленина, но и его убийство. Более того, он через левых эсеров фактически поддержал находившихся тогда на нелегальном положении правых эсеров в организации последними покушения на Ленина в августе 1918 г., когда эсерка Ф.Каплан тяжело его ранила{Л25}.
Страх за свою жизнь, за свое благополучие делает подобного рода людей очень жестокими. Я упомянул о шахтинском деле и о том, что 5 его участников были расстреляны. Но они тоже просили помилования, Политбюро прошение рассмотрело и отказало. Участники шахтинского дела были на службе у бывших капиталистов России, на тот момент врагов и сталинцев, и троцкистов. За помилование выступил Сталин, но Бухарин сумел собрать в Политбюро большинство, и в помиловании было отказано. Причем Бухарин убеждал в то время соратников, что Сталин "ведет правую политику", т.е. жалеет контрреволюционеров{Л22}.
На самом деле Сталин, вероятнее всего, был против расстрела потому, что не рассматривал это дело через призму личных интересов, интересов нахождения лично его во власти. Думаю, что ему, постоянно испытывавшему нехватку квалифицированных кадров, было жаль терять инженеров, а сам шахтинский процесс и так напугал кого надо. К чему была лишняя кровь?
Не хочется приписывать Сталину какую-то особую доброту, но масса фактов говорит о том, что он до последнего старался сохранить веру в человека даже тогда, когда факты вопили о том, что это враг.
Троцкий был явным личным врагом Сталина, в годы гражданской войны дважды организовывал на него покушения, дискредитировал, как умел. Но когда ЦК поставил вопрос об исключении Троцкого из ЦК, то, как я уже писал выше, Сталин выступил против.
То, что Тухачевский сколачивает из военных антисоветскую организацию, стало известно еще в 1930 г. Тухачевскому в ЦК устроили очную ставку со свидетелями, но он с помощью подельщиков сумел доказать свою невиновность. И Сталин по этому поводу пишет радостную записку Молотову…{Л56} Когда ЦК узнал об участии Бухарина в заговоре, пошли предложения о немедленном суде и расстреле, но Сталин настоял на тщательном расследовании{Л57}. Тянули, не арестовывали и даже не снимали с должности маршала Егорова, хотя он на двух очных ставках в ЦК с обвиняющими его подельщиками не смог ответить ничего вразумительного{Л36}.
В статьях Сталина и в его выступлениях нет никакой патетики, когда он говорит о предателях, он постоянно как бы сожалеет и ищет им оправдания.
Вот сравните. Обвинитель на шахтинском процессе, впоследствии примкнувший к троцкистам Н.В.Крыленко так заканчивает свою статью о подсудимых этого процесса, разумеется, от имени всего рабочего класса:
"Но пощада отдельным лицам не означает ни прекращения борьбы, ни пощады всему классу в целом. Если буржуазия поклялась вести против нас борьбу до конца, то такую же клятву, равным образом, дал еще в Октябрьскую Революцию и пролетариат.
"Ecrasez l'infame" – "Раздавите гадину", – сказал в свое время Вольтер про католическую церковь.
"Ecrasez l'infame" – "Раздавите гадину" – дал себе слово в отношении буржуазии равным образом и рабочий класс".{Л55}
После суда и казни верхушки военных заговорщиков во главе с Тухачевским, после ареста около 400 генералов и офицеров, после того, как почти все заговорщики-политики уже давали показания в следственных изоляторах, Сталин 2 июня 1937 г. выступает на расширенном заседании Военного Совета и не клеймит, а явно сожалеет о тех, кто уже арестован:
Сталин. Как это им удалось так легко вербовать людей? Это очень серьезный вопрос. Я думаю, что они тут действовали таким путем. Недоволен человек чем-либо, например, недоволен тем, что он бывший троцкист или зиновьевец и его не так свободно выдвигают, либо недоволен тем, что он человек неспособный, не управляется с делами и его за это снижают, а он себя считает очень способным. Очень трудно иногда человеку понять меру своих сил, меру своих плюсов и минусов. Иногда человек думает, что он гениален и поэтому обижен, когда его не выдвигают.
Начинали с малого, с идеологической группки, а потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое. ГПУ у нас в руках, Ягода в руках, Кремль у нас в руках, т.к. Петерсон с нами, Московский округ, Корк и Горбачев тоже у нас. Все у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придем к власти, остаться на бобах. И многие слабые, не стойкие люди думали, что это дело реальное, черт побери, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, захватят Московский гарнизон и всякая такая штука, а ты останешься на мели (веселое оживление в зале).
Точно так рассуждает в своих показаниях Петерсон.{П10} Он разводит руками и говорит: это дело реальное, как тут не завербоваться? (Веселое оживление в зале).
Оказалось дело не такое уж реальное. Но эти слабые люди рассуждают именно так: как бы, черт подери, не остаться позади всех. Давай-ка скорее прикладывайся к этому делу, а то останешься на мели.
Конечно, так можно завербовать только нескольких людей. Конечно, стойкость тоже дело наживное, от характера кое-что зависит, но и от самого воспитания. Вот эти малостойкие, я бы сказал, товарищи, они и послужили материалом для вербовки. Вот почему этим мерзавцам так легко удавалось малостойких людей вовлекать. На них гипнозом действовали: завтра все будет у нас в руках, немцы с нами, Кремль с нами, мы изнутри будем действовать, они извне. Вербовали таким образом этих людей."
И вся речь Сталина, его разговор с залом, собственно, сводится к тому, чтобы указать виновным путь к прощению. Последний его диалог таков:
Сталин. Нескромный вопрос. Я думаю, что среди наших людей, как по линии командной, так и по линии политической, есть еще такие товарищи, которые случайно задеты. Рассказали ему что-нибудь, хотели вовлечь, пугали. Шантажом брали. Хорошо внедрить такую практику, чтобы, если такие люди придут и сами расскажут обо всем, – простить их. Есть такие люди?
Голоса. Безусловно. Правильно.
Сталин. Пять лет работали, кое-кого задели случайно. Кой-кто есть из выжидающих, вот рассказать этим выжидающим, что дело проваливается. Таким людям нужно помочь с тем, чтобы их прощать.
Щаденко. Как прежде бандитам обещали прощение, если он сдаст оружие и придет с повинной (смех).
Сталин. У этих и оружия нет, может быть, они только знают о врагах, но не сообщают.
Ворошилов. Положение их, между прочим, неприглядное, когда вы будете рассказывать и разъяснять, то надо рассказать, что теперь не один, так другой, так третий, все равно расскажут, пусть лучше сами придут.
Сталин. Простить надо, даем слово простить, честное слово даем.{Л19}
И никакого тебе: "Раздавить гадину!"
Но вернемся к вопросу, почему арестованные на судах так активно признавались в своей преступной деятельности?
Наиболее вероятный ответ таков: им было из чего выбирать. Две высшие меры, предусмотренные статьей, да плюс очень гуманное отношение правосудия к контрреволюционерам в условиях, когда СССР извне и изнутри ничего особо не грозило, давало надежды, что если искренне признаться и сделать вид, что раскаялся, то политическое руководство страны даст команду судам наказывать по второй категории.
Такой вот эпизод из упомянутого процесса 1938 г. Когда в начале заседания суда председательствующий опросил всех подсудимых, признают ли они себя виновными, то 20 признали, а один – Крестинский – нет! На предварительном следствии он себя виновным признал, но на суде от всех признаний отказался. (Возможно, у подсудимых еще до ареста была какая-то договоренность на случай суда).
Хладнокровный А.Я.Вышинский тут же попросил суд вести допрос подсудимых в заданной им определенной последовательности – так, что подсудимые начали выдавать эпизоды своей преступной деятельности с участием Крестинского. Тот однако целый день был "в отрицаловке", но начиная с утра следующего дня Вышинский уже был вынужден осаживать Крестинского: так тому хотелось рассказать всю правду и немедленно. А куда было деваться, когда на тебя показывают 20 человек да еще с такими подробностями, что их никак невозможно придумать?{Л25}
А суд действительно учел раскаяния и действительно искренние. Даже Вышинский не стал просить суд приговаривать к высшей мере Бессонова и Раковского. И надо сказать, что эти двое вели себя на процессе очень достойно: на вопросы отвечали точно и внятно, не юлили, не заискивали и даже раскаивались с большим достоинством. Остальным громкие признания в любви к Советской власти не помогли. Почему?
Во-первых, на свою беду, они вовлекли в свою организацию, соблазнили слишком многих. Страна была вынуждена смертными приговорами отпугнуть мерзавцев от халявы государственных кормушек. Наказанием предотвратить подобное преступление в будущем.
Во-вторых, раскрытие заговора происходило в смертельный для СССР период – Германия поставила себе целью захват России, а в проклятой Европе никто не хотел заключать с СССР военного союза или соглашения. У государственных чиновников смертными приговорами должна была быть подавлена
И, наконец, к вопросу о том, хорошо это или плохо, когда политическое руководство решает, по какой категории наказывать преступников? Думаю, что хорошо.
Во-первых, честному человеку в принципе плевать, по какой категории судят преступников, замысливших преступление против страны. Не совершай преступлений, и тебя не будут судить ни по какой категории.
Во-вторых. Это делает закон более мягким, удаляет из него излишнюю жестокость, причем именно тогда, когда она не нужна.
Прошу читателей меня понять – все вышевысказанные мною сентенции относятся к стремлениям высших органов Советской власти – Сталина, генерального прокурора, судей Верховного суда и т.д. Но внизу, в глубинке СССР, на уровне районных и городских народных судов в то время мог царить страшнейший произвол, вызванный как злым умыслом, так и подлой безответственностью или некомпетентностью следователей НКВД, прокуроров и судей.
После смерти Сталина во всех случаях несправедливых приговоров 30-х годов был обвинен НКВД, хотя он здесь ни при чем – следователи НКВД лишь готовили дела для рассмотрения их в суде. А суды и прокуроры – те, кто реально убивал и сажал невинных – были выведены из-под любой критики. В результате у нескольких поколений советских людей сложилось совершенно неправильное представление о том, что тогда происходило. Цензура КПСС довела дело до такого маразма, что правду о судебном произволе 30-х годов легче узнать за границей, чем от отечественных историков.
В годы немецкой оккупации Смоленска бургомистром у них был адвокат Б. Меньшагин, человек с феноменальной памятью. За свои преступления он отсидел 25 лет во Владимирской тюрьме, после чего написал воспоминания, в которых очень подробно описал то, что представляла собой система правосудия СССР в 30-х годах. Воспоминания эти были вывезены из СССР и изданы за границей.
Из них следует, что на низовом уровне конкретные судьи могли, выслуживаясь перед начальством или из иных соображений,
Меньшагин приводит такие конкретные примеры. В 1937 г. в Смоленской области решено было провести показательный суд над "вредителями". Была обвинена группа высококвалифицированных специалистов сельского хозяйства в умышленном заражении скота инфекционными заболеваниями. Такие случаи в СССР действительно были во множестве, но в данном случае прокуратура обвинила невиновных. Суд под председательством самого председателя областного суда приговорил всех к расстрелу. Меньшагин безрезультатно пытался привлечь внимание суда к нарушению процессуальных норм, но суд этим приговором пытался выслужиться перед секретарем Смоленского обкома ВКП(б), который еще до суда объявил этих людей преступниками.
Жены подсудимых собрали Меньшагину деньги на гонорар и на поездку в Москву. Он написал жалобу, исполнение приговора приостановили, и Меньшагин поехал в генеральную прокуратуру СССР. Там он без каких-либо проблем попал на прием к генеральному прокурору СССР (тогда Прокурору СССР) А.Я. Вышинскому. Тот внимательно прочел жалобу и затребовал все дело в Москву. В результате рассмотрения Вышинским дела смоленских животноводов председателя смоленского облсуда выкинули из системы правосудия, прокурора области арестовали, а приговоренных к смерти животноводов оправдали и отпустили по домам. (Правда, это произвело и обратный эффект: перепуганные Вышинским судьи стали отпускать явных изменников и вредителей).
Вспоминая дело за делом, Меньшагин сам того, возможно, не желая, показывает, что вся несправедливость творилась внизу, но как только удавалось довести дело до генеральной прокуратуры или до Верховного суда, то справедливость восстанавливалась даже тогда, когда не было законных оснований ее восстанавливать. Это звучит странно, но может быть и так. Скажем, по закону адвокаты не имели права обжаловать решения Особого совещания при НКВД. Тем не менее Меньшагин обжаловал и эти решения, и Верховный суд отменял и их.{Л58}
Давайте, раз мы уже упомянули об Особом совещании при НКВД, обсудим и так называемые "внесудебные органы" СССР, попутно сравнив их с положением дел в царской России и на Западе.
Должен сказать, что "Воспоминания" Б. Меньшагина – это первое произведение из встреченных мною, где внятно изложено, что это такое и на основе каких законов были созданы суды, названные "внесудебными". Дело в том, что даже у довольно грамотных историков существует представление о них как о каком-то незаконном судилище, убившем миллионы невинных граждан СССР. А между тем это абсолютно законные и естественные по тому времени суды, и для меня совершенно непонятно, кто и зачем муссирует термин "внесудебные органы". Скажем, в уже перестроечном журнале дана статистика: "За контрреволюционные преступления с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. было осуждено 3770380 человек, из них 2,9 млн. (76,7%) – внесудебными органами".{Л59}
Как видите, эта статистика подана так, как будто были какие-то справедливые суды – "законные", – а были еще никак не предусмотренные законом "органы", которые без судебного рассмотрения убивали любого, кого Сталин захочет.
Какие в те времена были "законные" суды, Меньшагин прекрасно показал, а вот коллегии ОГПУ, всевозможные тройки при управлениях внутренних дел, Особое совещание при народном комиссаре внутренних дел почти за всю свою историю были довольно безобидны по тяжести выносимого приговора, поскольку во внесудебном порядке всего лишь устранялась беспомощность основных, "законных" судов. Внесудебным порядком рассматривались случаи, когда доказательств конкретного преступления не было, как правильно написал Меньшагин, и не было потому, что не было самого преступления, а человек был потенциально социально опасен, и на свободе его оставлять было нельзя. Вы спросите – как так может быть? Элементарно и везде.
Скажем, после нападения Японии на США в декабре 1941 г. в США "внесудебным порядком" были на неопределенный срок посажены в лагеря американские граждане с японской
С началом войны в свободной Англии точно таким же "внесудебным" образом были посажены в тюрьмы тысячи граждан, которых заподозрили в симпатиях к нацистам. А уж о подозрении в возможности шпионажа и разговоров не было. Британский историк пишет об этом так: "Патриотизм был очень сложным понятием для 74 000 граждан враждебных Великобритании государств, находящихся на ее территории, – большинство из них бежало от преследований нацизма. Опираясь на вздорные рассказы о том, какой вклад в победы германского оружия внесли шпионы и саботажники, власти поместили всех иностранных граждан в лагеря, где условия содержания были ужасными. В одном заброшенном заводском корпусе (в Уорф-Миллз) на 2000 интернированных имелось всего 18 кранов с водой. Шестьдесят ведер, выставленных во двор, выполняли роль туалета, а соломенные тюфяки выдавались только больным. В другом таком лагере для интернированных два человека, пережившие нацистский концлагерь, покончили с собой. "Этот лагерь сломал их дух", – подвел итог следователь. Военный совет, ознакомившись с докладом о лагерях для интернированных, запретил его публиковать. В то же время интернированные лица не были освобождены из опасений, что общественность узнает о допущенной в отношении них несправедливости".{Л54}
А в начале ХХ в., в 1914 г., с началом войны во Франции были без суда расстреляны все воры, мошенники и прочие уголовники, которые даже не были осуждены и находились на свободе. Основанием к расстрелу служили донесения агентов полиции. Во время войны их сочли недопустимо социально опасными, а судить не могли – не было за что{Л60}.
Большевикам в плане внесудебной защиты не требовалось ничего выдумывать и даже заимствовать что-либо из-за границы. В той России, которую потерял Говорухин, внесудебная защита государства впервые была введена "Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия" от 14 августа 1881 г. Большевики даже названия не выдумывали – при царе орган внесудебной защиты назывался "Особым совещанием при министре внутренних дел", и он мог без суда и следствия выслать социально опасного подданного империи в отдаленные местности сроком на 5 лет{Л61}. А Э.Г. Репин сообщает, что при Николае II подобные
А Особое совещание при народном комиссаре внутренних дел СССР, начиная с 1924 г. по апрель 1937 г., могло выслать на срок не более 5 лет (правда, могло заставить и работать в месте ссылки).{Л63}; {Л64}
В 1937 г. Особому совещанию дали больше прав: теперь оно могло кроме ссылки на срок до 5 лет на такой же срок отправить в лагеря, а в некоторых случаях и посадить в тюрьму на срок до 8 лет. Этот "внесудебный" суд был очень представительным и рассматривал дела под председательством самого наркома внутренних дел, его заместителя, начальника Рабоче-Крестьянской милиции, уполномоченных НКВД РСФСР и союзной республики. Контролировал его работу лично генеральный прокурор СССР, который мог задерживать решения Особого совещания и обжаловать их в Верховном Совете.{Л65}
Только 17 ноября 1941 г. в связи с длительностью процедуры апелляции приговоренных к высшей мере наказания в Верховном суде и рассмотрения просьб о помиловании в Верховном Совете Особому совещанию при НКВД было поручено выносить по некоторым пунктам статей 58 и 59 смертные приговоры.{Л66} С окончанием войны смертная казнь была отменена, и Особое совещание могло назначить наказание до 25 лет лишения свободы. Меньшагин, в частности, был осужден как раз Особым совещанием. Но после войны случаи рассмотрения дел Особым совещанием были очень редки. Все громкие дела послевоенных лет рассматривались судами.
Поэтому упомянутое выше число в 2,9 млн. осужденных "внесудебными органами" означает не смерть такого количества
Мы забываем, что за время было тогда. Забываем, что любая страна, находящаяся в состоянии войны или готовящаяся к ней, очищает себя от болтунов и паникеров и делает это с одобрения народа. Каково солдату, идущему на фронт, слушать болтовню интеллигентствующего урода про то, что победить невозможно?! А с приходом в 1933 г. к власти Гитлера, открыто объявившего, что его цель завоевать жизненное пространство для Германии в СССР, Советский Союз стал военным лагерем, и любая паническая болтовня не только Советской властью, но и народом воспринималась очень негативно.
Теперь по поводу закрытости судов в то время в СССР. Какова бы ни была эта закрытость, но дела (судом или тройкой) по закону должны были рассматриваться по существу. Так требовал закон! Как это было реально – это уже на совести тех, кто был судьями в те годы, а не на совести Советской власти, Вышинского или Сталина. На совести этих мелких, подлых и ленивых судейских подонков.
А теперь обратите внимание на то, что в "цитадели демократии" США, по закону до сих пор не достигнут юридический уровень сталинского СССР, там до сих пор судья принимает решение единолично и без рассмотрения сути дела! Э.Г. Репин пишет об этом так:
"Как свидетельствует крупнейший юрист США, бывший министр юстиции США Рамсей Кларк в своем исследовании "Преступность в США": 90% всех приговоров в США выносится единолично судьей без рассмотрения дела по существу, на основе признания обвиняемым своей вины по формуле обвинения; 5% приговоров выносится также единолично судьей на основе т.н. "судебной сделки" между обвинением и защитой при участии судьи, когда обвиняемый за признание им вины по формулам обвинения полностью или частично – оговаривает себе меру наказания. И это вовсе не по пустяковым преступлениям. Так, на основании "судебной сделки" были единолично судьей,
Это в голливудских фильмах все происходит в суде присяжных с умными адвокатами, совестливыми присяжными и мудрым судьей. А на практике в США только 5 из 200 осужденных осчастливились рассмотрения своих дел судом присяжных, а 5 – хотя бы судьей. Остальные 190 сидят вообще безо всякого суда в нашем понимании, сидят потому, что прокуратура и полиция "убедили" их сознаться и договорились с ними, на сколько их посадить.
Но поразительно: это США обвиняют сталинский СССР в бесправии!
Вы скажете, что все же обвиняемых в США не бьют и не заставляют признаваться. Дождетесь! Более того, если в СССР вынужденное признание могло послужить основанием к отмене приговора (ведь по этому основанию в 1939-1941 гг. Л.П. Берия пересмотрел приговоры и освободил треть всех осужденных), то в США об этом и не думайте!
Верховный суд США, высшая инстанция и по Конституции, и на практике, определяющая всю правоприменительную деятельность в США, поставил в этом вопросе точку, приняв в начале 1991 г. постановление: "Отныне во время уголовных процессов могут учитываться и вынужденные признания, полученные даже в нарушение конституционных прав привлеченных к суду лиц".{Л62}
Но с другой стороны – какое нам дело до правосудия в США? Ведь нам важно, чтобы правосудие было у нас.
Подведем предварительные итоги.
В период от 1936 г. и до начала войны в СССР была подавлена бюрократическая революция – попытка захвата власти туповатой, ленивой и подлой сволочью, которая рассматривала государственные должности в СССР исключительно
И когда это требовалось, троцкистские негодяи нисколько не стеснялись спровоцировать народ на кровь. Рыков, Бухарин могли вроде безобидно балаболить о будущем провале колхозов, но на эту болтовню поднимались одураченные крестьяне.
В январе-апреле 1930 г. в СССР произошло 6117 кулацких выступлений, в которых приняло участие 1755300 человек. Только в марте и только зарегистрировано: на Украине – 521 теракт против сельских работников Советской власти; в Центрально-Черноземной области России – 192 (25 убийств). За первые 9 месяцев 1930 г. в Западной Сибири – более 1000 терактов (624 убийства).{Л22}
Нельзя исключить в этой толпе жаждущих государственных кормушек и наличия глупого восторженного элемента, не понимающего, чего хотят те, кто его ведет. Вот, к примеру, некий Д.Панин, севший в 1938 г. на 5 лет по 5810, но подкрутивший себе в заключении срок, чтобы не идти на фронт (от которого он всю войну благополучно и скрывался в лагерях на халявной работе). После освобождения поработал главным инженером какого-то московского института (вот ведь как эта дрянь при Хрущева устраивалась!), в 1972 г. выехал на Запад и там писал идиотские книжки, но, чувствуется, с большой искренностью. К примеру, он пишет о круге своих единомышленников: "Вопрос о возврате к капитализму в нашей стране не вызывал у нас сомнений. Мы были бы согласны даже на его первоначальную форму XIX века. Все-таки рабства тогда не было, труд был добровольным, с капиталистами можно было бороться, парламент и филантропы помогали."
Жаль, помер дебил в 1987 г., а то посмотрел бы на свой капитализм и парламент. Ведь сбылась-таки мечта этого идиота, но только для нас, а не для него, хотя он за этот капитализм готов был отдать Россию кому угодно: "На Западе много писалось о желательности драки между Гитлером и Сталиным. Естественно, это приветствовали и мы".{Л68}
Но не эти идиоты определяли задачи "революции 1937 г.", движущей силой их была алчность претендентов на государственные должности. А их "политические цели", их прикрытие было таково, что их идеи и людям-то стыдно было рассказать:
И ведь эти ныне реабилитированные мерзавцы действительно готовили военное поражение СССР в надвигающейся войне{Л25}.
Однако мы остановились в своем повествовании на том, что в 1936 г. НКВД возглавил Н.И. Ежов. Прежде всего немного о том, что это был за специалист, какого, так сказать, профиля.
Народный комиссар внутренних дел СССР Н.И. Ежов до принятия этого поста был чистейшим аппаратным работником, а это означает, что он никогда в жизни не нес ответственности за какое-либо реальное дело – строительство завода, выпуск продукции, победу в бою и т.д. Его аппаратным делом была подготовка документов для начальства и установление контроля за исполнением этих документов. В этих аппаратных делах он был асом, кроме того, он был добросовестен, честен и трудолюбив. Эти его свойства и предопределили его уверенный карьерный рост в аппарате ЦК – он стал секретарем ЦК и председателем партийного контроля.
Но всю жизнь его делом была работа с бумагами, ни за содержание которых (главные идеи) он не нес ответственности, ни за их исполнение. Только формальные действия – отослал бумагу, назначил срок исполнения, получил бумагу с подтверждением об исполнении, доложил об этом, дал указание проверить исполнение и т.д. Это вырабатывает в людях формальное отношение к делу: дело в своей сути их не волнует, если есть правильно оформленный документ об этом деле. Усугубила такой формализм и работа в партийном контроле – ведь контролер никогда сам никакой работы не делает, он лишь контролирует, как ее делают другие, и контролирует опять-таки по бумагам.
Тем не менее Политбюро все еще испытывало огромный недостаток квалифицированных кадров, и когда вскрылась измена наркома НКВД Г. Ягоды, то видимо не из кого было особо выбирать – замом Ягоде назначили Н.И. Ежова, а затем вверили ему и весь наркомат.
Ежов борьбу с мятежниками повел искренне, но только так, как умел, – по бумагам и формально: если есть три правильно оформленных доноса на человека – арестовать, есть всего один донос – оставить на свободе. А в чем суть доносов, что за люди их писали, зачем – это не имеет значения. Бумаги правильно оформлены – значит, все правильно. Интересно, что Ежов начал следственное дело даже против главы СССР, председательствующего на Политбюро В.М. Молотова.{Л22} А почему нет? Ведь правильно оформленные доносы на Молотова были? Были! Значит, дело надо заводить, слежку устанавливать, телефоны прослушивать и т.д.
Не вникая в суть расследуемых дел, он, естественно, не способен был и оценить, что творят подчиненные ему следственные органы, а ведь эти органы предатель Г.Ягода комплектовал десятилетие. Следователи заводили сотни тысяч дел, а Ежов радовался – перевыполняют задания, и увеличивал им план – количество заведенных дел на "контрреволюционеров".
Меньшагин приводит интереснейшую цифру, по которой можно легко оценить размах ежовских репрессий, самых больших за весь период истории СССР. Если в Смоленской области численностью в 2,3 млн.{Л69} человек в 1937-1939 гг. уголовные дела, по его данным, были заведены на 15 тыс. человек,{Л58} то по всему тогдашнему СССР численностью в 160 млн. человек можно говорить о 960 тыс. таких дел. То есть из 160 тогдашних жителей, или из 100 взрослых, ежовским репрессиям
Верхушку СССР в это время спасало то, что следствие по видным лицам и организациям в стране всегда параллельно вело и само Политбюро – сами члены Политбюро устраивали допросы, очные ставки, требовали разъяснений. В делах видных людей судебные ошибки по этой причине сводились к минимуму. Но в отношении тех лиц, чьи дела Политбюро физически не могло рассмотреть, творился полный следственный, прокурорский и судебный беспредел.
Писатель К. Столяров, написавший подло-антисоветскую книгу "Палачи и жертвы", тем не менее приводит много фактов, по которым можно оценить, из кого состоял следственный аппарат НКВД во времена Ежова:
"Александр Самойлович Хазан, одесский еврей, имевший высшее юридическое образование, потрудился на ниве борьбы с внутренними врагами, можно сказать, всего ничего, однако оставил столь яркий след, что о нем вспомнили через 15 лет...
Зуд борьбы с контрреволюцией овладел Хазаном до такой степени, что все окружающие казались ему недобитыми троцкистами. Тогда коллеги Хазана смекнули, что им несдобровать, и быстренько посадили его за решетку. При обыске у него в кабинете обнаружили обширнейшую картотеку — Александр Самойлович, как выяснилось, заполнял карточки на каждого, кого он видел хотя бы раз в жизни, и на всех тех, кто когда-либо упоминался на допросах, на очных ставках и в донесениях "источников". Трагикомическая подробность: на карточке, заведенной Хазаном на народного героя Грузии Георгия Саакадзе, которого турки казнили аж 300 лет тому назад, имелась резолюция: "Разработать, выявить связи и арестовать". Чем же Георгий Саакадзе прогневил дипломированного юриста Хазана? Оказывается, это славное имя было произнесено арестованным Буду Мдивани, который в 1937 г. сказал сокамерникам, что если бы он, Мдивани, находился у власти, то сделал бы для родной Грузии больше, чем Георгий Саакадзе. Внутрикамерный стукач донес об этом оперативникам, те, как положено, доложили наверх, а Хазан мигом проявил чекистскую бдительность. Нарком Гоглидзе сжалился над Хазаном и приказал прекратить его уголовное дело, ограничившись увольнением из наркомата. Какое-то время опальный Хазан преподавал следственное
При той работе НКВД, которой руководил Ежов, следственный, прокурорский и судебный аппараты сгребали в кучу всех – и действительных врагов, и соблазнившихся, и болтунов, и просто оклеветанных. При этом истинным врагам все же не так уж трудно было и выскользнуть из рук правосудия при наличии в органах НКВД, прокуратуры и суда своих единомышленников.
К чести Политбюро следует сказать, что оно все же быстро поняло, в чем дело, и начало искать замену наркому внутренних дел. И это было не просто, поскольку все трудяги и умные специалисты в то время были загружены делами сверх меры. Обсуждалась кандидатура Г.М. Маленкова, но это человек той же карьеры, что и Ежов, следовательно, существовала опасность, что и он будет работать, как и предшественник. Со слов Хрущева, Сталин говорил о Маленкове: "Это писарь. Резолюцию он напишет быстро, не всегда сам, но сорганизует людей. Это он сделает быстрее и лучше других, а на какие-нибудь самостоятельные мысли и самостоятельную инициативу он не способен".{Л71} Но на место Ежова нужен был самостоятельный человек.
Поскольку Н.И. Ежов уже ошалел от привалившей власти и "поплыл" – начал реализовывать и свои глубинные мечты. Далеко не оригинальные – вместо службы начал увлекаться водкой, бабами и барахлом. Требовалось менять его срочно.
И тогда Политбюро вспомнило об одном из героев нашего повествования.
{П10} Комендант Кремля.
Назад
{Л13}В.И. Ленин. ПСС, 5 изд., т. 45.
{Л19}В. Логинов. Тени Сталина. М., "Современник", 2000.
{Л22}А. Колпакиди, Е. Прудникова. Двойной заговор. М., "Олма-пресс", 2000.
{Л23}С.Е. Трубецкой. Минувшее. М., "ДЭМ", 1991.
{Л25}Судебный отчет. Матер. Воен. кол-я Верх. Суда СССР. М., "Международная семья", 1997.
{Л36}В. Карпов. Расстрелянные маршалы. М., "Вече", 1999.
{Л52}Уголовный Кодекс РСФСР (редакции 1926 г.). М., Госюриздат, 1953.
{Л53}А.В. Горбатов. Годы и войны. М., Воениздат, 1980.
{Л54}Л. Дейтон. Вторая мировая. Ошибки, промахи, потери. М., "Эксмо-пресс", 2000.
{Л55}Экономическая контрреволюция в Донбассе. (Итоги шахтинского дела). М., Юриздат, 1928.
{Л56}Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925-1936 гг. М., "Россия молодая", 1995.
{Л57}Инквизитор: сталинский прокурор Вышинский. Сб. М., "Республика", 1992.
{Л58}Б.Г. Меньшагин. Воспоминания. Paris "YMCA-PRECC", 1998.
{Л59}"История СССР". 1991, No. 5, с. 153.
{Л60}А.А. Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. Т. 2, М., "Художественная литература", 1959.
{Л61}История полиции России. Уч. пособие. М., "Щит-М", 1998.
{Л62}"Дуэль" 2000, No. 35, с. 5.
{Л63}"Известия ЦК КПСС" 1989, No. 10, с. 80-82.
{Л64}"Военно-исторический журнал" 1991, No. 1, с. 18.
{Л65}"Военно-исторический журнал" 1993, No. 8, с. 72.
{Л66}"Новая газета" 1996, No. 22, с. 4.
{Л67}И. Пыхалов. Время Сталина: факты против мифов. С.-Пб., "Каре", 2000.
{Л68}Д. Панин. Лубянка-Экибастуз. М., "Скифы", 1991.
{Л69}"Военно-исторический журнал" 1991, No. 2, с. 22-26.
{Л70}К. Столяров. Палачи и жертвы. М., "Олма-пресс", 1997.
{Л71}"24 часа" 2000, No. 36, с. 6-7.