Леонид Корнилов
Статьи о Леониде Корнилове
Был в старом учебнике "Родная речь" трогательный рассказ Л. Пантелеева "Честное слово": мальчишки взяли в игру малыша, "доверив" ему стоять "на посту". Отыграв "свою войну", они разбежались по домам, а маленький "часовой" остался один в пустынном вечернем саду - давший честное слово, он не мог уйти, не имел права, он ждал, что его "сменят"...
Не в этом ли одна из разгадок тайны русской души? Ведь только так можно объяснить наше общенациональное чувство долга, когда врачи и учителя, библиотекари и шахтеры, ткачи и военные, колхозники и строители, месяцами не получающие зарплату, продолжают ходить на службу, делать свое дело.
Так и стоим мы всей страной "на посту", в душе понимая, но отказыва- ясь признавать, что про нас забыли, забыли те, у кого нет ни чести, ни совести, ни жалости. А пока мы от них ждем благородных поступков, они набивают карманы нашим, народным добром, а потом еще и увещевают нас с экрана телевизора: не считайте, мол, деньги в чужом кармане...
Именно им напоминает поэт Леонид Корнилов, что "еще остаются осознанной рыцари бедности, что устроят "за так" презентацию совести вам". Эти рыцари, которых мы сегодня высокопарно называем "совестью нации", были у нас всегда, со времен легендарного Бояна и неизвестного автора "Слова о полку Игореве", митрополита Иллариона и Сергия Радонежского...
Нам всегда нужны были трибуны, поэты, которые своей звонкой строкой выразили бы те мысли, что каждый из нас прочувствовал, продумал, пережил, да только сказать красиво не смог. И потому становились стихи таких поэтов для каждого русского своими, а для нас всех - народными. В одном ряду народных избранников стоят Пушкин и Лермонтов, Есенин и Рубцов, Твардовский и Сурков, Высоцкий и Тальков... Как личную трагедию переживаем мы их подчас безвременный уход, и досадным недопониманием кажутся нам иные их строки. Но кто знает, что сказали бы они, поглядев на наше нынешнее житье-бытье? Это каждый волен представить себе сам, я же хочу лишь напомнить, что в своем программном стихотворении "Я не люблю" Владимир Высоцкий еще в 1969 году написал:"Досадно мне, коль слово "честь" забыто
И коль в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья -
Нет жалости во мне, и неспроста.Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа,
Я не люблю себя, когда я трушу,
И не терплю, когда невинных бьют.Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены -
На них мильон меняют по рублю.Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю!""Большие перемены" начались через двадцать лет. В 1989 году издательство "Музыка" выпустило в свет календарь, посвященный творчеству поэта, где это стихотворение было урезано аж на три четверостишья - наступила "эпоха гласности и плюрализма", но "жалеть Христа" все еще было не модно.
Автор и исполнитель Леонид Корнилов считает, что не взялся бы за перо, если б были с нами Высоцкий и Тальков, но, слушая его песни, понимаешь, что "не может поэт не записывать рвущихся строк" и что именно эти строки будут сегодня близки сердцу русского человека, для которого во все времена главной идеологией был патриотизм, не расколотый на "белый" и "красный". Позиция поэта - в краткой строке: "Ты понимаешь, русский я мужик, и праведно от рода жить стараюсь". Вслушиваясь в тексты его песен, вы можете обнаружить, как перекликаются они со строками других, любимых народом, поэтов, но это не повторение и не подражание, это продолжение темы. Бессмертное есенинское: "Я буду воспевать всем существом в поэте шестую часть земли с названьем кратким Русь" у Корнилова звучит так: "Ваш СНГ мне как ботинок узок, ведь мой размер шестая часть земли". Знаменитые строки Твардовского "Я убит подо Ржевом" приобретают совсем иное звучание - "Я убит под Шатоем", а вдохновенные "Звезды" Высоцкого:"Нам говорили: "Нужна высота"
И "не жалеть патроны!"
Вон покатилась вторая звезда
- Вам на погоны"- отражаются у Корнилова в "золоте погон":
"А нам, майор, опять беречь патроны
И, плюнув на себя, беречь страну.
Нам дороги не золотом погоны,
А тем, что с ними ходят на войну".Есть между двумя этими поэтами какое-то духовное родство. Вспомните, как много было у Высоцкого песен от первого лица, в которых представлялся он нам как летчик, как моряк, как альпинист, и люди верили этим песням, полагая, что они автобиографичны. И у Корнилова есть песни, написанные от лица солдата ("Чеченский синдром", "Я убит под Шатоем"), офицера ("Погоны"), колхозника ("Завидово") и даже - нового русского ("Отчерочил, отверсачил"). А помните, как очеловечивал Высоцкий машины и механизмы? "Два судна", "Два автомобиля", "Песня микрофона", "Песня самолета- истребителя"... и олицетворением тупой агрессии врывается в нашу действительность "Мерседес-600" Леонида Корнилова.
Впервые слушая его песни, вам не избавиться от ощущения, что и голос, и интонации певца тоже напоминают Высоцкого, но и это отнюдь не копирование. Вам все объяснят строки:"Мать без песен носила меня,
И как русская баба - под крик
Родила, с того самого дня
Словно к брату, я к крику привык.
Мои пальцы сошли с "рельсов"- струн
Снова песня летит под откос,
Сроду я не певец, а крикун,
Не от крика ль я в землю врос?"...Свою первую гитару Леонид нашел где-то на свалке, натянул вместо струн суровые нитки, а она взяла да и зазвучала... И вскоре после этого родились шуточные строки:
"На родине моей - седой Урал -
Я самый драгоценный минерал".А потом в судьбе поэта был Мурманск, где он учился в мореходке, ра- ботал в местной газете, затем - Москва, учеба на сценарном факультете ВГИКа и работа в центральной прессе, но, видно, страшится шума городского поэтическая муза, потому и проводит большую часть своего времени Леонид Корнилов в деревушке под Истрой - держит собак, объезжает лошадей, на охоту ходит и пишет стихи, которые сам упорно называет "байками", хоть многие строки из них по своей глубине и меткости не уступают афоризмам.
Ольга ЖУКОВА
Газета "Око народа" N 1 (февраль 1998 г.)
Перешла в наступленье сама тишина За Победу ратует Леонид КОРНИЛОВ Просто попала в руки кассета. Хорошие люди принесли и сказали: слушай! И я не могу наслушаться. Представьте: вернулся Высоцкий. Вернулся в наше время своими самыми чистыми, самыми яростными и русскими песнями. Он хрипит и строит полки на хрипе, выкликая Победу.
Его пока мало кто знает. Только друзья, знатоки. А он - для всех. Живет себе в глухомани подмосковных лесов, охотится, объезжает коней, пишет песни. На собственные, кровные, без всяких спонсоров выпустил кассету "Корниловский мятеж". Когда же это русский мужик на доброе дело не мог сам заработать? Выходные данные: "За Победу!". Светлая неожиданность, бескорыстный дар. На кассете приведе- ны подписные индексы газет "Правда", "Завтра", "Патриот" и, конечно, нашей, "Советской России". Дар советского Гавроша - есть у него песня с таким именно названием - "Советский Гаврош". А "мерседесы" новых русских он называет "мессершмиттами".
Мы еще встретимся. Мы познакомим вас с этим человеком, о котором сами знаем уже очень много - два десятка его песен. Их не пересказать. Их надо слушать. Их будет петь новая Россия."Советская Россия" 11.11.99
Знакомимся с героем и автором "корниловского мятежа"
ПОДОБНЫЙ ЛЬВУ В общем, мы себе его таким и представляли: молодой, стремительный, красивый. Ну не может быть некрасивым человек, пишущий такие песни. Песни, в которых все - правда.
Он удивительно современен, хотя сейчас большую часть времени живет в лесном доме, в Москве бывает наездами. И вот я думаю: а может, по-настоящему жить в нашем времени, чувствовать его, понимать и делать то, что нужно, можно только так: живя вдали от московской сутолоки и политической грязи? Верные охотничьи псы, дом, срубленный собственными руками, и, как поет Корнилов, на одном гвозде - гитара, на другом гвозде - ружье? "Выноси меня, чубарый, будем живы, е-мое!"
- Да что вы! - возражает Леонид. - Честно говоря, я немного потерялся в этой жизни. Я последнее время живу жаждой поступка. Скажите, что сделать, чтобы жизнь изменить? На какие баррикады броситься грудью? Я готов, но где они? Мне кажется, что этой жаждой дела живут сегодня очень многие люди в России - так же, как я, потерянные. Нет, я не себя потерял, потерять себя невозможно, а просто не вижу своего места в том состоянии страны, в котором она сейчас находится. "А я - Гаврош Советского Союза, я сын полка, разбитого в бою, мне СНГ ваш, как ботинок, узок, я босиком за правду постою..." Но почему же мы все время - босиком, да с голыми руками - под танки, как в 93-м?
Действительно, нынешняя уродливая, искривленная, болезненная жизнь, которую усиленно навязывают России, совсем не соответствует Корнилову - его понятиям о чести и мужестве, его видению нашей истории, его непримиримости и бескомпромиссности. "Я бы все время дрался, - шутит он, - и давно бы угодил в кутузку. А как можно не драться, видя то, что сделали с моей страной? Как можно не драться, если ты - мужик, а не то химерическое, бесполое создание, которыми наполнены телеэкраны и правительственные кабинеты? Вот и промышляю мужицким трудом да еще пишу свои байки. Не так часто удается выступать перед широкой аудиторией, и меня очень тронула публикация в вашей газете. А вообще если кто и знает мой голос, то это только благодаря друзьям. Вот и эти две кассеты, которые выпущены, стали возможны почти случайно, стараниями прекрасных русских людей Виктора Козлова и Константина Ломова. Виктор услышал мое выступление на "Народном радио" почти год назад, позвонил мне, мы познакомились, он связался со своим товарищем Константином Ломовым, молодым предпринимателем, и вот - результат".
Чисто русская черта: мы находим друг друга, стремимся к единству, к взаимовыручке и поддержке, несмотря на то, что нас все время пытаются разъединить, разорвать, растащить по блокам и по навязанным обществу политическим химерам.
Жизнь Леонида всегда была далека от политики. Он родился в уральской деревне, на берегу прекрасной речки Ница, впадающей в Тобол. Отец его Сафрон, сын Марфы Саввишны, почему-то дал сыну такое "интеллигентное" имя - Леонид. Имя, означающее - "подобный льву". Его надо было оправдывать, и мальчишка все время "рычал". В семье, где отец любил и сам пел старинные русские песни, сын не мог вытянуть ни одной ноты, чтобы не звучала она громко, отрывисто и напористо. Ну, как живет человек, так он и поет. Даже пионерские песни у него получались какими-то пиратскими, что доставляло немало огорчений учителям.
Вот и судьба: суровая армейская служба на Севере, Мурманская мореходка... Дважды пересекал экватор, бороздил моря. Потом его бросило в другую стихию - газетную. Но в Москву привели его все же стихи, участие во Всесоюзных конкурсах молодой поэзии. Окончил институт, работал некоторое время в прессе, писал о людях сильных и отважных. Но когда началась перестройка, он не принял ее всей душой, не умея лгать и лукавить, просто ушел из крупной газеты - в лес.
-Леонид, а как вы представляете себе нормальную жизнь?
- Вперед к природе.
- Это вы говорите как охотник?
- Да, я - охотник. Занимаюсь этим с детства. Ружье и гитара мне попали в руки примерно в одно и то же время, лет в четырнадцать. И знаю повадки зверья, знаю жизнь леса. В ней гораздо разумней все организовано, чем в сегодняшней нашей жизни.
Но ведь и охота - у каждого своя. Я вот не могу сидеть в засаде, сутками караулить зверя. Я иду на него в открытую. И даю ему шанс. Просто охота - это как соревнование, кто сильней, хитрей, выносливей? Занимаюсь только ходовой охотой. Но вот я ни разу не завалил лося. Лось умен, осторожен, в лесу он - царь. И он - сильнее меня. Даже если я с ружьем. И я рад этому. Недавно я пожалел зайца. Между прочим, зайцы - очень умные и смелые звери, а лиса, наоборот, глупа, заполошна и совсем не так хитра, как выглядит в сказках. Она порой может пролететь мимо своей норы, когда для нее единственный выход - спрятаться в нору. Наверное, когда жизнь изменится, я перестану охотиться. Но я не смогу не ходить в лес. Вот где гармония и красота. Ведь это только кажется, что звери живут бессмысленно, кажется тем, кто не видит их жизни. У любой полевой мышки на ее участке такой порядок, что нам, людям, учиться и учиться этому!
Или вот - собаки. Вы только вслушайтесь, какие клички на Руси дают гончакам: Плакун, Плакса, Жалоба. Они не убивают зверя, они плачут на горячем следу. Это не лай, не крик, это именно плач. И, знаете, собака не радуется добыче, так же, как и я. Принесет, бросит к ногам - и уходит.
- По характеру я - старовер, потому и живу сейчас в "ските", - говорит Леонид. - Но это не имеет, разумеется, никакого отношения к религии. Советская власть воспитала меня атеистом, и я благодарен ей за это. Мое родное село на Урале - староверами основанное, все это уже давно забылось, но характер остался. У нас люди не предают, не изменяют своим принципам. Вот и мне легче умереть, чем изменить. Но разве есть у нас сегодня право гибнуть? Нет его у русского человека. Мне бывает очень больно, когда наши люди покорно идут за властью, забывают то, что знали и видели своими глазами несколько лет назад, и повторяют вколоченное им в мозги по телевизору. Но я знаю, что сопротивление растет, растет в каждом выборгском рабочем, в каждом ученом, в мальчишке, который пришел весной кричать и ругаться к американскому посольству... Каждый сопротивляется по-своему. Только в одиночку нельзя. В одиночку просто очень долго получается. И это сопротивление должно быть нешуточным, принципиальным.
В моих песнях-байках вы не найдете патетики, слов типа "Родина-мать", "Сталин-отец". Это вовсе не значит, что эти слова плохие, нет, но их нельзя девальвировать, на мой взгляд. Это - слова для вождей. Но сопротивление в душах зреет от каждого прожитого дня, от каждой жизненной детали, которая бьет по тебе, а ты не знаешь ее природу, не понимаешь, откуда она в твоей жизни взялась. Вот я хочу каждому объяснить, что же такое - наша сегодняшняя жизнь, стоит ли она того, чтобы ее терпеть. Отсюда - чисто бытовые, характерные сюжеты - о "мерседесах", о станции Минутка в Грозном, о вертолете, который летит в Завидово... Думай, мужик, соображай, что к чему.
Жажда поступка, наверное, самая трудная жажда. Кто знает, может, поэтому так страстны и афористичны песни Корнилова? Иные строки - хоть на знамя. Жажда поступка? Да вот же он - его поступок, перед вами, пойте и слушайте!Жанна КАСЬЯНЕНКО.
"Советская Россия" 27.11.99